Ночь после выпуска (сборник) - стр. 24
Дюшка взял книгу, попросил:
– Левка, не зови меня тараканом.
Левка впервые с интересом посмотрел на Дюшку, неожиданно согласился:
– Хорошо, не буду, если не нравится.
Нет, он все-таки человек невредный, другой бы, видя, что не нравится, стал настаивать: «Так ты и есть таракан, клопа перерос, до кошки не дорос!» От благодарности захотелось поделиться с Левкой.
– Левка, а может такое быть – я тут время увидел.
– Время? Увидел?!
– Понимаешь, утром вышел на улицу, и вдруг… Грачи улетели, машина прошла, почки на березе распустились. Все это видят, а никто не догадывается, что это время все меняет. Грачи были да нет, машина была да пропала, почек не было – появились. Хочешь стой, хочешь ходи, хочешь спи себе, а время идет, все меняет.
– Гм…
Левка не рассмеялся, наоборот, озадаченно закосил глазом на сторону.
– Любопытно. Только ты не время, нет, ты движение видел. Почки на березе – тоже движение.
– Ну да, движение. Ветер двигается – и видно, как он ветки раскачивает. Так и время…
– Гм… Движение-то во времени… А ты не такой простой, таракан… Ох, извини, забыл.
– Ничего. – Дюшка теперь готов был великодушно простить Левке и «таракана».
Грязную улицу Жана Поля Марата пересекала кошка, брезгливо ставя лапы на мокрую землю. И Дюшка с Левкой загляделись на нее. Кошка достигла противоположного тротуара.
– Двадцать пять секунд! – объявил Левка.
– Чего – двадцать пять? – не понял Дюшка.
– Двадцать пять секунд прошло, пока кошка через улицу переходила. Она на двадцать пять секунд стала старше, мы с тобой – старше на столько же, Земля вся старше, Вселенная…
Дюшка задумался, еще раз представив себе в мыслях кошку, брезгливо ступающую чистыми, вылизанными лапами по грязной земле, и неожиданно возразил:
– Нет, Левка, у кошки прошло не двадцать пять секунд.
– Я считал.
– Ты наши секунды считал, человечьи, не кошкины.
– Какая разница – наши, кошкины?
– Кошки живут на свете меньше людей. Пока она шла через улицу, у нее времени больше прошло.
– На Земле одно время у всех.
– Как так одно? Мне вот тринадцать лет, а я еще молодой. Кошка в тринадцать лет старуха. Если годы для людей и для кошек разные, то и секунды разными быть должны.
Левка помолчал, хмуря брови, уходя взглядом в сторону, и рассмеялся:
– Черт знает что у тебя в голове вертится! Кошкино время! Эйнштейн со смеху бы лопнул.
– Кто?
– Альберт Эйнштейн, самый великий ученый двадцатого века, а может, всех веков. Он относительность времени открыл.
– Чего времени?..
– Ну, ты этого не поймешь сейчас. Ты прочитай книгу, потом поговорим.
– Хорошо. – Дюшка открыл портфель, стал втискивать в него книгу.