Ночь огня - стр. 11
Пятеро алжирцев, появившихся невесть откуда, принялись ловить животных. Те удивленно заревели.
Я повернулся, шокированный, к Дональду. Не успел я сказать и слова, он объяснил мне, в чем дело.
– Наши друзья возьмут трех верблюдов и навьючат их провизией для нас на десять дней. Они нужны нам. Супермаркетов по дороге нет.
– Да, конечно…
– Не беспокойтесь, животные привычные. Все будет хорошо.
Действительно, дромадеры особо не сопротивлялись; они расступились с медленной поспешностью, словно смирившись, и приняли укротившие их лассо. Только один, рыжий мастодонт, агрессивно взвился и атаковал, плюнув и показав зубы.
– Этого оставим: у него гон.
Самец бросался вперед, пятился в нерешительности – то фанфарон, то трусишка. Не трогая его, алжирцы привели к нашим джипам трех его собратьев с хорошими горбами и ногами в прекрасном состоянии и приказали им лечь.
Первый, цвета карамели, согнул сначала передние ноги, потом, почти опустившись на колени, вдруг заметался, взревел, теряя контроль над своими движениями. Дрессировщик настаивал; задняя часть тела качнулась, и колени дромадера коснулись земли; зад сровнялся с грудью по горизонтали, и животное со вздохом расплющило о песок подушку, окутывавшую его брюхо. У двух других было не больше последовательности в движениях, все то же чередование стремительности и сдержанности, как будто воспаленные суставы отказывались повиноваться.
– Taghlasad!
Господин в синем одеянии приветствовал нас с лучезарной улыбкой на губах.
– Owyiwan!
Он начал оживленный монолог. Пусть и догадывался, что ни один француз его не поймет, но говорил запальчиво, словоохотливо, лицо и взгляд излучали тепло. Странным образом чем больше он произносил непонятных фраз, тем больше убеждал нас. Его настойчивое желание поговорить с нами свидетельствовало об уважении. Нам бы умолять его остановиться, но мы, чувствуя это, наоборот, подбадривали его, вслушиваясь.
Когда он замолчал, Дональд выступил переводчиком.
– Абайгур – наш гид-туарег, он из Ахаггара,[7] выходец из знатной семьи, бороздящей Сахару на протяжении веков. Обращаю ваше внимание, что он не знает ни слова ни по-английски, ни по-французски, ни по-немецки, ни по-итальянски, ни по-испански. И все же вы сможете потолковать.
– Каким образом?
– В пустыне понимают друг друга без слов. Вот увидите…
Абайгур кивнул:
– Alkheir ghas.
– Как бы то ни было, – добавил Дональд, – я владею начатками тамашека.[8]
Я ощутил словно удар молнии…
Абайгур был красив, строен, царственно закутан в лен цвета индиго, голова увенчана белой гривой. Его черты были прорисованы четко и точно вдохновенной рукой природы, орлиный профиль, чеканные губы, пронзительные глаза – все словно выгравировано на сухой загорелой коже. С королевской осанкой стоял он в центре нашей команды, без стеснения завладев всеобщим вниманием.