Ночь над водой - стр. 65
– До конца.
– Ой, не могу, – сказала она, но сделала, как просил Марк.
Сейчас кончики его пальцев уверенно коснулись тех самых мест, тем же знакомым движением, с тем же нажимом, и она, закрыв глаза, целиком отдалась пронзившим ее ощущениям.
Вскоре она тихо застонала и начала ритмично покачивать бедрами. Она почувствовала на своем лице его горячее дыхание, и он приник к ней еще ближе. И в тот момент, когда она уже теряла над собой контроль, он настоятельно потребовал:
– Посмотри на меня.
Она открыла глаза. Он продолжал ее ласкать, как и прежде, но только немножко быстрее.
– Не закрывай глаз, – сказал Марк.
Смотреть в его глаза в такие моменты – в этом было что-то невыразимо интимное, своего рода сверхнагота. Словно он видел все и знал про нее все, и она почувствовала неведомую прежде свободу, потому что больше нечего было прятать. И тут она достигла пика, но заставила себя не отрывать от него глаз, ее бедра дрожали, рот судорожно ловил воздух в спазмах удовольствия, сотрясавших все ее тело. Он улыбался, глядя на нее, и сказал:
– Я люблю тебя, Диана. Я так тебя люблю!..
Когда все кончилось, она обхватила его обеими руками, тяжело дыша и дрожа от охвативших ее чувств, не желая, чтобы это кончалось. Диане хотелось залиться счастливыми слезами, но она их все уже выплакала.
Она так ничего и не сказала Мервину.
Изобретательный ум Марка нашел решение, она отрепетировала его, пока ехала домой, спокойная, собранная, полная решимости.
Мервин был в пижаме, накинув поверх халат, он курил сигарету и слушал льющуюся из приемника музыку.
– Долго же ты ее навещала, – сказал он мягко.
Диана уже почти не нервничала.
– Пришлось ехать очень медленно. – Она глубоко вздохнула и сказала: – Я завтра уезжаю.
Он слегка удивился:
– Куда?
– Я собираюсь навестить сестру, повидать близняшек. Хочу убедиться, что у них все в порядке, потому что неизвестно, когда еще у меня будет такая возможность: поезда стали ходить нерегулярно, а со следующей недели вводится рационирование бензина.
– Да, ты права. – Он согласно кивнул. – Поезжай, пока есть возможность.
– Тогда пойду паковаться.
– Собери и мои вещички, пожалуйста.
Мелькнула ужасная мысль, что он решил поехать с ней вместе.
– Зачем? – спросила она, затаив дыхание.
– Не люблю оставаться в пустом доме. Я завтра перееду в клуб «Реформа». Ты вернешься в среду?
– Да, в среду, – солгала она.
– Хорошо.
Она поднялась наверх. Собирая в небольшой чемодан его белье и носки, она подумала, что делает это для Мервина в последний раз. Она уложила белую рубашку и выбрала к ней серебристо-серый галстук – сдержанные тона шли к его темным волосам и карим глазам. Она чувствовала облегчение оттого, что он принял ее объяснение, но одновременно нечто близкое к отчаянию, словно не успела сделать что-то исключительно важное. Она поняла, что, несмотря на боязнь разговора с ним, хочет ему объяснить, почему от него уходит. Ей нужно было высказать Мервину, что он ее принизил, стал невнимательным и бездушным, не лелеял ее так, как когда-то прежде. Но теперь она уже этого сделать не сможет и оттого испытывала разочарование.