Ночь музеев - стр. 6
– Знал, что ты запротестуешь, да и не важно все это, как я рад что наконец смог приехать! Чего же ты так исхудал брат?
– Не важно у меня со здоровьем… как матушка?
Борис Романович потупил взгляд и почесал выбритую щеку.
– Болеет часто, кашляет, мало двигается. Отец присматривает за ней, но мне кажется он совсем не справляется в одиночку, я даже думал, может мне вернуться да помочь им.
– Да… как всегда ничего хорошего.
– Матушка все о тебе говорит…
– Не нужно Бориска, – перебил Владислав Романович брата, зная наперед что он скажет, – я знаю, что я для них сплошное разочарование и не отрицаю этого. Кажется в нашей семье один ты обо мне хорошего мнения, но и то только потому, что у тебя доброе сердце, которое ни за что не потерпит дурного. Что я для мира? Всего лишь жалкий человек, я уйду, может раньше положенного, а может и нет… я пропащий человек, нет для меня больше жизни…
– Но отчего ты все время твердишь себе это? Разве я не знаю какой ты на самом деле?
– Не будем об этом. – Отвернулся Владислав Романович.
– Я тебе продуктов купил… хлеба, колбасу, сыра… и еще твоего любимого творога взял. – Сказал Борис после небольшой паузы и поднял сумку на письменный стол.
– Положи на комод, стол я продал, да и не нужен он был.
– Как продал? Зачем? – Удивился Борис Романович, – давай сейчас же выкупим!
– Я его не закладывал брат, продал как есть, безвозвратно, не беспокойся, и на том спасибо.
– Чем же ты так расстроен? – Спросил Борис после того, как переложил продукты на комод и вгляделся в лицо брату.
Владислав Романович выдохнул, тяжело опустился в кресло и закурил. Минута молчания растянулась надолго. Владислав Романович собрался с мыслями, но совсем не находил что сказать, боясь того, что выскажет всю правду и тем самым огорчит брата своими тучными беспросветными мыслями.
– Мн… мне к-кажет-тся… – услышав собственный голос Владислав Романович откровенно смутился, но так как он уже начал, ему было некуда отступать, – мне кажется… я схожу с ума, Бориска… я знаю, что ты скажешь, точнее предполагаю и потому не желаю слышать от тебя ничего, как и не желаю ссориться с тобой.
– Но обожди, как это сходишь с ума, я не понимаю?
– Не знаю, может я всегда был сумасшедшим? Может для того, чтобы быть самим собою нужно заплатить непосильную цену? – Горечь, с которой Владислав Романович говорил, сообщалась Борису, его интересовало не столько сумасшествие брата сколько его несчастье.
– Не нужно так думать…
– Я бы желал быть другим, – перебил Владислав Романович, – но я не могу… счастлив ли я на своем пути? Промежутками да. Ведь в конце концов нам должно быть в радость собственное положение не так ли? Невзирая на мнение других, несмотря ни на что, а коль мне суждено быть сумасшедшим писателем не годным ни на какую другую работу, то так тому и быть.