Ночь лазурных сов - стр. 29
– Если ты начнешь разговор с госпожой Айзерманн, то от меня ты больше никогда не услышишь ни слова, – пригрозила Бобби. – Я просто напишу работу еще раз. Как и все.
Благодаря ее фотографической памяти нельзя было и предположить, что в ближайшие годы она забудет законы Менделя. За исключением музыки и спорта, где Бобби неисправимо отставала, у нее всегда были пятерки.
– Коллективные наказания недопустимы, – настаивала на своем Генриетта Альберс. – Они не могут отказать тебе в хорошей отметке только потому, что какая-то ученица прервала урок.
– Разве Лина виновата, что у нее икота? – защищала Бобби подругу.
– Ты на нее совсем не сердишься? – озадаченно спросила Генриетта Альберс.
– Ни капельки, – сказала Бобби. – Зачем мне это?
Она тут же вспомнила Йонаса и игру в гандбол – и странные чувства в животе, которые терзали ее после неожиданного поцелуя в столовой, когда она думала о Лине.
– То, что хорошо для Лины, далеко не хорошо для тебя, – сказала мама.
– Это просто отметка, – сказала Бобби.
Мать окинула ее оценивающим взглядом.
– По-моему, тебе стоит постараться высказать свое мнение Лине, – сказала она.
Бобби потянулась к дверце машины, прежде чем ее мать успеет подумать вслух о том, подходит ли Лина Бобби.
– Мы подруги, – решительно сказала она, выходя, – лучшие подруги. Немного икоты ничего не меняет.
С облегчением она обнаружила, что первые одноклассники уже вошли. Никого из вновь прибывших особо не волновала Бобби. Все говорили только о повторном написании работы по биологии.
– Я так рада, – взвизгнула Софи. – У меня была тройка.
– А у меня двойка, – крикнул Йонас, привязывая свой велосипед к фонарному столбу.
Бобби предпочла не вмешиваться. Первенство в классе не было тем, чем она могла бы отличиться перед своими одноклассниками. Никто не поинтересовался, что она думает об аннулировании ее оценки. Нерешительно переступила она с ноги на ногу. Ее надежда на то, что с ее первым голом в гандболе хватит впечатлений на остаток учебного года, лопнула, как мыльный пузырь. Быть Бобби было здорово и замечательно, пока она могла посвятить себя своим проектам дома. На публике это было явно утомительно.
Смущенно она потянула молнию. Вверх, вниз, вверх, вниз. Почему не существовало трюка, способного внезапно сделаться невидимкой? Или внезапной трещины в земной коре, в которую она могла бы охотно провалиться? Может быть, ей следует, как несколько месяцев назад предложила госпожа Айзерманн, перейти в следующий класс? Но лучше ли ей будет там? Без Лины?
– Доброе утро, – раздался бодрый голос. – Я так, так, так скучала по тебе!