Но кто мы и откуда. Ненаписанный роман - стр. 65
– Сценаристы! В пивной горячие пирожки с капустой и коньяк “Плиска”.
Гена молча посмотрел на меня глазами раненого оленя.
– Ну, вот что! – сказал я. – Съедим по одному пирожку, чтобы не перебивать аппетит. Выпьем по пятьдесят грамм коньяка…
– По сто, – сказал Ежов.
– По сто, – согласился я с лауреатом Ленинской премии. – Вернемся, позавтракаем – и работать!
В пивной нас встретили как родных. Буфетчица уже давно была очарована Ежовым. А все опохмелянты были свои в доску. Особенно знаменитый болшевский карлик, которому кружку с пивом приходилось давать вниз, под столикстояк.
Ежов тут же сообщил, что он автор “Баллады”, взаимопонимание еще больше укрепилось, Валя грянул несколько фронтовых историй подряд, кто-то запел, и время полетело незаметно. За окнами уже чуть потемнело, солнце было уже не так высоко. Впрочем, я еще сохранял некоторое чувство ответственности, хотя ощущение опасности и неминуемой расплаты уже как-то притупилось.
– Ну, еще по пирожку, еще бутылку, и все, – сказали мы бесстрашно. – Придем, поспим, пообедаем – и за стол! По машинкам!
И понеслась! По новой! И снова незаметно.
И тут буфетчица с прискорбием сообщила, что кончились пирожки. Но это еще полбеды, самое страшное, что кончился коньяк. Весь! До следующего завоза.
На улице было темно.
– Ничего страшного, – сказали мы. – Сейчас вернемся, немного поспим, поужинаем и… Работать! Работать! В ночь! Как Оноре де Бальзак!
Сразу же за мостиком, по правую руку – баня, такое небольшое строение. Днем здесь довольно оживленно, мужики входят со своими тазиками и вениками, распаренные, красные бабы сплетничают на скамеечке у входа.
Когда мы в темноте неверными шагами проходили мимо, железный Ежов, с сомнением поглядев на нас, сказал:
– Сценаристы! Лучшее средство против опьянения – хороший пар! Как говорится, какой русский не любит деревенскую баню!
Я охотно с этим согласился.
Внутри, естественно, уже никого не было. Взбодренный нами пространщик, который, как оказалось, воевал с Ежовым на одном фронте, немедленно был послан за поллитрой и копченой рыбой.
– Все хорошо складывается, – успокаивали мы друг друга, раздеваясь. – Сейчас попаримся, придем, ляжем спать, а уж завтра утром…
Но пока мы закусывали копченой рыбой, а Ежов рассказывал пространщику о том, как две недели назад в Италии Франко Дзефирелли осыпал его лепестками роз, в Доме творчества тоже происходили интересные события.
Ужин уже давно прошел. Вайншток и Шепитько в ярости и тревоге метались на площадке перед столовой. Участливыми кинематографистами, проживающими в то время в Доме, высказывались разные предположения. Даже и трагические. И тогда кто-то вякнул – как я потом узнал – что ничего страшного, с мальчиками все-таки взрослый человек, Ежов Валентин Иванович, лауреат Ленинской премии.