Низвергнутый 4: Войны кланов - стр. 31
Ямано нахмурился: он знал, что парень был обручен с Могами Юи. В обмен на сохранение жизни последней Ширасаги Император взял с Рюэна обещание выдать дочь замуж за младшего из наследников, Овада. Им и стал Изая, многообещающий и довольно наглый эспер.
Если Юи нарушит слово, Император должен будет казнить Рюэна. И ничто более не остановит кланы от войны против Могами.
Окамацу согласно кивнул.
– Это самый безболезненный вариант.
– И тогда меч перейдет в семью Овада, – мрачно заключила Мурано, переглянувшись с остальными.
Никого не устраивал такой расклад: в случае замужества клан Могами полностью ассимилировался кланом Овада. Победитель забирал все. Остальные не получали ничего.
Это понимали все без исключения собравшиеся. Ямано едва сдержал усмешку: каждый клан хотел урвать свой кусок, а значит, война будет идти не только с кланом Могами. Но и между всеми, кто включится в гонку за меч и наследие Могами.
Отдавать такой жирный приз в одни руки – слишком расточительно. Но сказать об это не решится никто.
Заметив, как нахмурились остальные, Овада нахально улыбнулся.
– Возражения есть? Кто-то посмеет помешать воле Императора?
– Разве что сам клан Могами, – негромко заметил Ямано. – Юи еще не дала своего согласия.
– Это мы еще посмотрим, – усмехнулся наследник и поднялся из-за стола. Окамацу посуровел: нарушить древний этикет, поднявшись раньше старших кланов – оскорбление, но заявить об этом прямо наследнику Императора он бы не решился. Не тот статус – опуститься до уровня юношеских перепалок.
– Ваш пыл достоин уважения, – заявил он. – Но успех и горячность редко ходят рука об руку.
– Хорошая поговорка, – кивнул он. – Но я предпочитаю действовать, а не болтать.
Поправив вышитый символами имперского рода костюм, он кивнул остальным и вышел из комнаты.
***
Во всём теле была непривычная слабость. Собрав все силы, Фубуки открыла дверь, вошла в палату и села рядом с кушеткой. Там, под писк приборов и ровное гудение системы жизнеобеспечения лежал Рюэн Могами. На измордованном, заплывшем синяками и ссадинами лице – выражение умиротворения, от которого сердце болезненно сжалось.
Если бы она знала, чем всё закончится…
Сдержав вздох, Фубуки взяла его еле теплую ладонь и сжала. Сколько ни убеждай себя, но она поступила бы так же. Спасла дочь, доверившись мужу.
Оставалось лишь кусать локти в бессильной злобе и привыкать к новым – точнее, давно забытым старым ощущениям тела без толики магической силы. Первичный осмотр подтверждал – физически она в полном порядке, но такой слабой и незащищенной она себя не ощущала никогда.