Низвергая сильных и вознося смиренных. Kyrie Eleison - стр. 86
Мароция, выслушав всех и взяв паузу на размышление, в итоге сделала выбор в пользу Стефана, на словах преподнеся его как наиболее заслуженного отца Церкви, а в мыслях держа в уме его почтенный возраст, позволявший ей надеяться, что тот не засидится долго на троне Святого Петра и освободит его вскорости для идеального, в её понимании, кандидата, мысль о котором она к этому моменту уже вынашивала.
– Я полагаю, Рим с восторгом одобрит ваш выбор, сенатрисса, – поддержал её решение епископ Остии.
– Наш выбор, – поправила его Мароция.
Все гости Мароции успели разойтись, но спустя полчаса её снова потревожили. В дверях её спальни появился Альберих, вид которого выдавал крайнюю озабоченность.
– Матушка, мне сообщили, что на рассвете скончался отшельник, именовавший себя последним из рабов Христа.
Мароция, к тому моменту вновь вернувшаяся в постель, тяжело задышала, с трудом подавляя в себе волнение. Все подозрения вернулись к ней. Всё-таки напрасно она поспешила приписать смерть Льва проявлению верховного гнева.
– Как это случилось? Узнай все подробности!
– Сегодня утром охрана обнаружила его лежащим на полу в своей камере.
– Я сказала, узнай все подробности! К нему кто-нибудь приходил?
– Никого не было, а если бы таковой появился, его бы не пустили.
– Осматривал ли его лекарь?
– Да, он сказал, что смерть наступила от апоплексии.
– Вот оно что! Апоплексия! Ну что тебе ещё надо? – вслух спросила она саму себя, во всё возрастающем волнении то отбрасывая, то тут же вновь натягивая на себя одеяло. – Апоплексия! Ну конечно, это не совпадение. Я не столь наивна, чтобы верить в подобные совпадения.
– Была ли при нём склянка с эликсиром цвета желчи? – спросила она Альбериха.
– Да, одна склянка была при нём всё это время. На момент его смерти она была наполовину пуста.
– Немедленно испытайте остаток эликсира на каком-нибудь рабе.
– Слушаюсь, матушка, – ответил Альберих и удалился. Мароция же в этот момент пришла к выводу, что пора вызывать для объяснений свою сестру и направила гонца к Авентину.
…Теодора с трудом дождалась конца повествования сестры о событиях последнего дня. Ей не терпелось как можно скорее заверить Мароцию в своей исключительной преданности и, как только та закончила свой монолог, она в очередной раз упала перед ней на колени, заливаясь покаянными слезами. Однако сути разговора Теодора не упустила и сквозь непрекращающиеся всхлипы заметила: