Низвергая сильных и вознося смиренных. Kyrie Eleison - стр. 40

Лев на протяжении всей коронации умильно ловил благодарными глазами взгляд своей благодетельницы, но та, будучи преисполнена торжественных забот, большую часть времени рыскала взором по толпе, изучая настроения горожан и прибывших многочисленных гостей. Лишь однажды их взгляды пересеклись на продолжительное время, в тот самый момент, когда Лев проходил унизительную процедуру своей мужской идентификации на SellaStercoraria. «Я могла бы при желании успокоить Отцов Церкви и развеять все их сомнения, засвидетельствовав лично, что у тебя с этим всё в порядке», – яснее ясного говорил её насмешливый взгляд, и Лев улыбнулся ей в ответ, чем вызвал симпатии толпы, удивлённой такой невозмутимостью своего понтифика во время столь деликатного процесса. Тысячи людей услаждали свой взор, глядя попеременно то на миловидного, несмотря на свои тридцать с лишним лет, нового епископа, то на красавицу сенатриссу, сидящую в окружении своих сыновей, таким образом впервые выдвинутых матерью на первый план. По правую руку от Мароции находился её старший сын Иоанн, добродушный пухлый увалень, стоявший на пороге совершеннолетия, но неделю тому назад уже произведённый, по случаю великого праздника, в остиарии прихода церкви Святой Марии в Трастевере. По окончании папской коронации юного Иоанна ждал новый сюрприз, когда новый папа вручил ему манипул11 субдиакона. Таким образом, Лев начал свой понтификат с небольшого нарушения церковных законов, ограничивавших двадцатью годами минимальный возраст лица, получающего сан субдиакона. Впрочем, на фоне недавнего рукоположения в епископы пятилетнего сына графа Вермандуа всё это выглядело довольно-таки невинно.

Слева от Мароции на коронацию папы молчаливо взирал её второй сын, Альберих, которому не обязательно было дожидаться совершеннолетия, чтобы начать пожинать плоды от блистательного воцарения его матери в Риме. Несмотря на юный возраст Альбериха, Мароция назначила сына главой своей стражи, отдав под его начало полсотни отборных римских воинов. Очередная ухмылка фатума12 – иногда своё падение мы начинаем в тот самый миг, когда чувствуем себя в зените славы.

Римские сенаторы толпились позади Мароции, и таковой мизансценой всему Риму был дан знак, недвусмысленно указывающий на их настоящее влияние и силу. Злые языки, несомненно, подхватили бы идею об узурпации власти Мароцией, если бы она, исключительно в силу своей скромности и уважения к Риму, не разместила бы ещё далее от себя собственного мужа, графа Гвидо Тосканского, и родную сестру Теодору. Граф Тосканский не исполнил своей угрозы и не уехал из Рима, в течение всей торжественной церемонии он был молчалив и бледен, но лишь немногие наблюдательные глаза могли заподозрить в настроении графа что-то неладное.