Низвергая сильных и вознося смиренных. Kyrie Eleison - стр. 11

Расталкивая слуг в стороны, сбросив свои сандалии, она бежала в папскую приёмную залу. По мере её движения диаконы прекращали свои молитвы, с любопытством и состраданием глядя ей вслед, папские нотарии подобострастно склоняли плешивые головы. Мароция ворвалась в приёмную и увидела лежащих прямо на полу и задыхающихся от наступающего паралича дыхательных путей папу Иоанна Десятого и свою мать. Теодора ногтями разрывала на себе рубашки, понтифик, невероятным усилием и к неописуемому ужасу очевидцев, порвал массивную цепь своего парадного креста. В приёмной было полно народу, обступившего умирающих со всех сторон, в их числе находилось несколько епископов и кардиналов, оказавшихся в этот скорбный час в базилике Святого Петра.

– Все вон! – рявкнула, невзирая на чины и титулы, Мароция, и люди в спешке и сумятице кинулись к дверям.

Закрыв за последним ушедшим, Мароция кинулась к матери, на ходу расстёгивая кошель. Она приподняла ей голову, чтобы влить снадобье, но Теодора отстранилась.

– Ему! Сначала ему! – прохрипела она, отталкивая дочь.

– Никогда!

– Ему, иначе я позову слуг!

– Теодора, пей! Спаси себя ради меня, – ещё более страшно хрипел Иоанн.

– Молчать! – завизжала Мароция, и из её глаз брызнули слёзы.

– Ему! Я прокляну тебя! Ему! Люди! Ты не добьёшься ничего!

– Теодора, умоляю тебя, любовь моя, пей!

– Ему!

Мароция повернулась к Иоанну, яростно дёрнула его за седые волосы, чтобы поднять голову, и зло влила ему в рот противоядие. Затем она вернулась к своей матери, и та на сей раз позволила дочери попытаться спасти её.

– Поздно! Я выпила слишком много, а ты пришла слишком поздно. Дочь, дочь моя… – Теодора, говорила прерывисто, жадно хватая слабеющим горлом воздух. – Ты чувствуешь себя победителем?

Мароция молчала.

– Почему ты молчишь? Почему ты не смотришь на меня?

Ответа не было.

– Сильная… Я всегда гордилась тобой. Всегда… Я знала, ты можешь всё… И я оказалась права.

Мароция закрыла лицо руками. её мать продолжала говорить, задыхаясь и слабея с каждым вырывающимся из горла словом.

– Я ухожу, я вижу, за мной пришли. Они приказывают мне молчать, они хотят, чтобы ты позволила мне уйти без исповеди. Господь знает грехи мои, а их тяжесть такова, что ни один священник не возьмёт на себя смелость молить Его за меня. А они… они покровительствуют тебе. О, какие страшные у тебя покровители!

Мароция с изумлением и ужасом взглянула на мать. Глаза Теодоры были полны крови и совершенно жутким образом выпуклы.

– Пора. Я прощаю тебе смерть мою, но заклинаю во имя всего святого пощадить его!