Ниязбек - стр. 42

Жена Хизри накрыла мужчинам стол и убежала на второй этаж, где заливался плачем ребенок.

– Сапарчи Телаев хочет стать депутатом от Шугинского района, – сказал Ниязбек, – я решил помочь ему.

– Почему бы ему не выбрать другой район? – спросил Хизри.

– Потому что это внеочередные выборы. А в других районах все депутаты живы.

– Этому горю несложно помочь, – сказал Хизри.

Ниязбек промолчал. На втором этаже что-то упало, и снова послышался захлебывающийся крик ребенка.

– А зачем Сапарчи зарегистрировал не только себя, но и своего зятя? – спросил Хизри.

– Он говорит, что это затем, чтобы получить вдвое больше рекламного времени, – ответил Ниязбек, – и чтобы родичам зятя было легче ему помогать.

– Хорошо, – сказал Хизри, – мне не очень-то хочется это делать, но из уважения к тебе я сниму кандидатуру.

Хизри вышел проводить Ниязбека до машин, стоявших во дворе бронированным табунком, и Ниязбек спросил:

– Кстати, что у тебя с этой Ларисой? В Москве?

– Любит она меня, – сказал Хизри, – и я ее.

– Если она тебя любит, – приказал Ниязбек, – пусть принимает ислам и выходит за тебя замуж. У тебя и без того довольно грехов, чтобы жить с женщиной без брака.

***

Шамхальск был расположен в ста шестидесяти километрах от Торби-калы, и обратная дорога заняла у Ниязбека почти час. Он сидел, откинувшись неподвижно на заднем сиденье, и смотрел вбок, в плоское летнее марево, туда, где камыши сменялись солончаками и солончаки – камышами.

Некогда плодородное побережье год за годом теряло тысячи гектаров полей; на борьбу с заболачиванием и засолением почв Москва ежегодно выделяла по сто пятьдесят миллионов долларов, и пост генерального директора АО «Авармелиорация» считался одним из самых видных в республике. Занимал его, уже три года, зять президента Асланова.

Причина, по которой Ниязбек Маликов не стал ссориться с Сапарчи Телаевым, была очень проста: Ниязбеку не хотелось уходить из этой жизни, не истребовав долги со всех, кто был ему должен, и поэтому ему не хотелось плодить новых должников.

Старший брат Ниязбека был убит, и Ниязбек ни секунды не сомневался в том, что он должен делать, как семя, брошенное в почву, не сомневается и не думает, расти ему или нет. Оно просто растет.

Ниязбек знал, что ему надо убить президента республики и его сыновей.

Ниязбек знал, что ему следовало убить этих людей давно, еще после смерти сестры, но тогда это могло показаться преждевременным. Вся жизнь Ниязбека была устроена так, что он делал то, что надо было делать, и делал это тогда, когда это надо было сделать. Он презирал тех людей, жизнь которых состояла из того, что они, вместо того, чтобы делать необходимые вещи, искали объяснить, почему этого делать нельзя.