Нити судьбы - стр. 29

   В хоспис обычно становятся на учёт больные раком в терминальной стадии, когда заболевание уже необратимо. Здесь находилось два десятка пациентов. Хотя, как сказала администратор, количество страждущих может уменьшаться с каждым днём. Но их всегда не более двадцати.

– Существует ряд правил, которые тебе следует неукоснительно соблюдать. Первое и главное – то, что ты делаешь, идёт во благо больного. Второе, пожалуй, самое сложное, нужно принимать от пациента всё – даже злость, эти люди готовы к смерти, а значит, они мудрее тебя. Ну и третье, уделяй каждому из них столько внимания, сколько тебе не жалко. Хоспис – это дом или своего рода гостиница для людей, которым скоро предстоит отправиться в последний путь. Мы добродушны и приветливы с гостями.

– Всё? – спросил я.

   Администратор вручила мне костюм с таким видом, будто происходит торжественное таинство. В реальности она думала, что я бандит, которого принудили к работе.

– Ты постарайся выполнить хотя бы это. И помни – здесь лучше не заводить друзей.

   Она посмотрела на меня так, как если бы я был учеником, не сделавшим домашнего задания.

– Где можно переодеться?

   Она проводила меня до гардеробной, располагавшейся рядом с регистратурой.

– Смотри ничего не укради, – сказала она, отпирая дверь.

– Я не по этому профилю.

   Хмыкнув, администратор оставила меня. Я проворно сменил одежду. Мне выделили отдельный шкафчик, на дверце которого наклеена гитара с надписью: "Лучше коротко, но ярко".

   Утро раскрасило разноцветными бликами потолок в репетиционном зале. Солнце отражалось в зеркалах, отбрасывая озорных зайчиков на пол. Два часа я разминалась, как и всегда в это время. Я первая, кто пришёл на репетиции. Стрелки часов лениво ползли к девяти. Тело запоминает все движения, поэтому я повторяю каждое па многократно. Танец станет настоящим откровением.

   В гримёрной пахло парфюмерией. На столике разложены расчёски и разные коробочки с тенями, тушью – всем тем, что помогает создавать новый образ. После эксерсиса я сидела и сосредоточенно вглядывалась в своё отражение, пытаясь понять ощущение, которое родилось в моём сердце. Предчувствие чего-то большого и важного, что произойдёт совсем скоро. За спиной тихо скрипнула дверь, я обернулась и увидела Генриха. Он выглядел уверенно, даже слегка самодовольно. И если я не знала его столь долго, то подумала бы, что он заносчив. Но я верила, что друг обладает чистой душой и мягким сердцем.

– Как дела? Мы редко видимся, ты занята репетициями, – посетовал Павлов.

– Не хватает времени, – я расшнуровывала пуанты. Ноги гудели, но я почти не ощущала усталости.