Никто, ничто, никогда! - стр. 9
На первый взгляд, размеры великана должны были нивелироваться его неповоротливостью и медлительностью. Ага, ага. Шаги, несмотря на кажущуюся их тяжесть, бесшумные, в движениях читалась выверенность и плавность. Настоящий косолапый, который мог в один момент удивить всех скоростью, помноженной на силу, возведенными в степень взрывной ярости.
– Килл? – прогудел вопросительно Валерьев.
– И? – спросил, вновь глубоко затягиваясь.
Достали, суки!
Нет мне старому покоя.
В темных очках, в футболке, шортах и кроссовках я выглядел по сравнению с этой скалой, как Д’Артаньян рядом с Ильей Муромцем. И следовало учесть, что мне не часто приходилось смотреть снизу вверх на собеседника. Вот здесь тот самый случай. Пусть у здоровяка не было ни одного шанса, вздумай он напасть, но загоношились непрошеные мысли и очередной ворох вопросов.
Итак, если заморожен счетчик смертей, а точнее мое убийство под данное определение теперь не попадало, то навесит ли Система звание «Ренегат» на «счастливчика», который умудрится проломить мне голову в Надежде?
И… Твою мать! Чуть сигаретой не подавился, а если меня грохнут на Арене? Где я буду возрождаться? Там же под куполом раз за разом? Или на месте вызова?.. При таком раскладе придется умирать раз за разом от голода и жажды, возрождаться – и вновь. Как результат – с катушек слететь, как два пальца об асфальт. Суицидальные порывы тоже вряд ли помогли бы. Вот уж действительно – «горе побежденным».
Впрочем, существовала и крохотная вероятность, такая же, как возникновение черной дыры в эту секунду здесь и сейчас, что меня невозможно будет одолеть в местном Колизее. Грохнули, тут же вновь в бой! Если бы не ограничитель по времени, можно было просто запинывать врагов, дебильно и дико хохоча им в лицо. Вот страха-то хапнут вместе с горем. Представил такую картину, даже улыбнулся.
А так, с единичками в каждом стате, с наноброней в пространственном кармане, потому что пока ее не расковыряют до предела, меня не достать, шансы провернуть подобный финт равнялись нулю. И так далее.
– Как ты уже понял, я глава «Стальных медведей», зовут Николаем. Кто ты – знаю. Можешь не представляться. Поговорим? – нависая, пробасил СтилБеаР, когда пауза затянулась.
В интонациях читалось некое превосходство с толикой уверенности в собственных силах. Видимо, списал мою задумчивость на собственный счет. Уверен, в прошлой жизни часто пользовался тем, что его размеры и напускная брутальность подавляли собеседников, давая преимущество в начале диалога. Хотя некоторые товарищи и тогда могли ловко по носу щелкнуть таких здоровяков. Похоже, медведь не часто с ними сталкивался. И у Валерьева доминирование, связанное с выдающимися природными данными, превратилось в неосознанный рефлекс.