Никто не узнает - стр. 25
– Я не боюсь умереть, малая. Моя жизнь ничего не стоит, но твоя…
– Что моя? Она стоит чего-то? —ядовито сорвалось с моих губ, – Стоит ли, если человек которого я люблю, отказывает мне? Разве ты не хотел этого, Тристан? Не хотел поцеловать меня?
Глаза Тристана расширились. Ему такое даже в голову сбредить не могло. Он наклонился ближе. Его губы задышали злостью в мои.
– Я не хочу видеть тебя ни рядом, ни в поле моего зрения. Если увижу, разобью твое сердце, Инесс, и его уже никто не соберет.
Ты уже его разбил, Тристан. Разбил вдребезги.
Андреа, появившаяся в коридоре спасла ситуацию. Тристан ушел, а я осталась, сломанная на тысячу осколков.
В любом случае, я поступила правильно.
Глава 4
Тристану 33 Инесс 20
Сицилия, как и всегда встречала ярким и жарким солнцем, бегающими повсюду как муравьи туристами и тирадой певцов по улице, когда направлялся домой по оживленной улице. Тишина поприветствовала только когда выехал за город, на пустую трассу к своему райскому месту.
На телефон пришло сообщение. Открыл нашу группу с Каиром, Габриэлем и Дэном. Последний, кстати говоря, теперь туда не писал. Пять лет назад жизнь Андреа и Даниэля, нашумевшей пары клана повернулась с ног на голову. На данный момент Даниэль отбывал свой срок в тюрьме, а Андреа…собственно говоря, никто не знал, где была королева Даниэля Грассо Конселло. Даже мой брат. Дарио был совершенно ясен, когда говорил, что только помог с жильем, а куда она направилась дальше, никто не знал.
К: Наш адвокат пожаловал к нам?
Даже читая сообщения, слышал его ехидный смех и видел сверкающие сарказмом глаза.
Т: О, да. И Сицилия меня не щадит. Я умер в этой жаре.
Г: Приедешь сегодня?
Габриэль говорил о дне рождении Инесс. Сегодня малой исполнялось двадцать, и, как рассказал Каир, в честь этого устраивается настоящий бал. Кристиана Конселло не могла иначе.
Т: Не думаю, что это хорошая идея.
К: Прошло столько лет. Брось, все забыли ситуацию. Инесс повзрослела.
Г: И почти помолвлена.
Так и видел, как эта зануда закатил глаза и выдохнул.
И почти помолвлена.
Написанное эхом заиграло в голове. Ей исполнилось двадцать. Странно, но что-то внутри будоражилось от этого осознания.
Инесс Конселло была моей проблемой в пятнадцать, когда поцеловала меня, а после призналась в любви. В тот день я был готов выпрыгнуть с окна, когда она начала говорить. Хотелось заткнуть ее рот. Просто чтобы она не продолжала говорить запретное.
Все, чего касалась Инесс Конселло обозначалось огромным, красным словом «ЗАПРЕТ». Особенно после того, как Даниэль ясно дал понять, что отрежет мои яйца и повесит на рынке Балларо, прежде чем они окажутся там, где не должны быть.