Никто не узнает. Разве вы не притворяетесь нормальными? - стр. 25

Моя спальня сгорела вместе с частью лестницы, которой мы никогда не пользовались.

– Как хорошо, что ты была у бабушки, – сказала мама.

Кухни не осталось, как и гаража. Но комната родителей не слишком пострадала.

Мне было велено сидеть в машине, пока родители общаются со страховщиком Бруно. Мама сказала, что не хочет, чтобы я дышала гарью, но даже в машине я чувствовала едкий, дымный запах. Я осталась в машине с Эбони и решила поискать на заднем сиденье какие-нибудь сокровища. Папа всегда держал там целые мешки бумаг. Каждый раз, когда мы садились в машину, из-за этого начинался скандал. Чтобы свести ссоры к минимуму, я часто просила папу убраться в машине перед поездкой или выходила и убирала все сама, когда папа был чем-то занят. Багажник всегда был до отказа забит бумагой, но с этим я справиться не могла – только папа находил способ хоть как-то привести все в порядок.

Поскольку папа несколько месяцев жил один, никто не заставлял его разбирать машину, поэтому я с удовольствием рылась в куче бумаг. Иногда между газетами, старыми лотерейными билетами, чеками, потрепанными книжками и рекламными буклетами попадались конфетки. Если мне повезет, я найду «Кит-Кат».

Периодически я прекращала поиски и смотрела, чем занимаются взрослые. Бруно оказался самым большим человеком из всех, кого я видела в жизни. Он был намного выше и тяжелее отца. У него был нос картошкой и длинные волосы, которые он зачесывал на свою лысину. Он напомнил мне Вимпи из мультфильма про Папая, только этот Вимпи был размером с Андре Гиганта.

Я наблюдала, как взрослые разговаривают и пожимают друг другу руки, и утешала Эбони. Я точно знала, что ей грустно: ее мама, Мерри, погибла при пожаре. Если бы я нашла шоколадку, то непременно половину отдала бы ей.

Когда Бруно уехал, мама вернулась к машине и села рядом со мной. Папа бродил вокруг пепелища, которое когда-то было их домом. Потом он появился, пахнущий дымом и покрытый сажей. В руках он держал две сохранившиеся фотографии в рамках, которые висели в спальне родителей. Это были мои детские фотографии – единственное, что уцелело во время пожара. И тогда мама заплакала. Очень тихо. Она не шмыгала носом, не выла, как это обычно делала я. Но в зеркале я видела, как она украдкой вытирает слезы.

Всю дорогу до дома бабушки я смотрела на мамино отражение. Вопросов я больше не задавала.

Когда мы вернулись в Бронкс, то обнаружили, что наши вещи в коробках выставлены в коридор, а замки сменены. Мама стучала в дверь, но от матери она услышала только одно: она больше не собирается терпеть в своем доме эту обузу.