Никто не отнимет тебя - стр. 32
Стоя на крыльце, и поглаживая сидевшего рядом Дозора по кудлатой голове, Данилыч хмуро провожал глазами исчезающих между мохнатыми ветвями деревьев ребят. Впервые за многие годы у него защемило в груди, болезненно сжало тисками сердце, отчего на лбу прорезались морщины. Когда яркое пятно Дусиной юбчонки скрылось совсем из виду, старик заторопился во двор, к «инфинити», прикидывая, успеет ли добраться до развилки, не столкнувшись с полицейскими группами захвата.
Разговор с «кумом» предстоял не из легких, а в том, что этот человек непременно объявится здесь, Данилыч ничуть не сомневался. Иллюзий он не строил, выгораживать самого себя смысла не было. Ему терять нечего, да и что вменят мусора? Нет, как говорится, улик, нет и статьи. Вспомнилась решительная непоколебимость в темных, как бархатная ночь, глазах Дуняши, и на губах доктора мелькнула усмешка.
Взрослой захотелось стать девчонке. Видимо, подошло времечко, взыграла кровь молодая. Никто еще во века не мог противиться этому странному, загадочному чувству, ломающему даже самых матерых волчар. Любовью называется.
6. Глава 6.
Чем выше поднималось солнце, тем больше кишело туч насекомых над головой. Комариные стаи противно жужжали над ушами, от них приходилось отмахиваться, и это замедляло шаг. Но еще противнее были скопища мошки, эти, помельче своих сородичей, буквально норовили вышибить глаза, а от укусов их неприятно чесалась шея. Они умудрялись забиваться даже под одежду, и вскоре Дуняше начало казаться, что она сплошь превратилась в один большой кусок кровоточащего мяса.
Примерно к полудню девушка выдохлась настолько, что едва плелась позади спутников, и мечтала лишь о короткой передышке. Нога нестерпимо ныла, наступать на неё было мучительно. Наверное, ступня распухла, ощущения были именно такими. Лёха и Дюма тихо переговаривались, сверяясь с картой, хотя для Дуси начертанные рукой Данилыча тропинки, обозначения и еще какие-то непонятные символы были дремучим лесом.
— Всё… Мне надо отдохнуть. — заявила она, и, поставив саквояж на землю, плюхнулась без сил.
Вытянула ноги, блаженно пошевелила пальцами. Боль не утихала, но была терпимой, а вот снять кроссовки хотелось безумно. Такими темпами она угробит себя, вон, уже сейчас чувствовала, как прелую кожу нещадно саднило. Лёха уселся рядом, порылся в кармане джинсовой рубашки, и выудил мятую пачку сигарет. Ромыч курить отказался, он явно был недоволен тем, что из-за Дуняши они вынуждены медлить, но вслух этого не высказывал. Девушка бросила ему в спину хмурый взгляд. Рома побаивался Змея, и это было очевидно.