Никто не избегнет блаженства. Часть первая - стр. 54
Ночь была в самом разгаре. Звезды сияли ясно, белел Млечный Путь. «Наколдовав» несколько миниатюрных светящихся спутников и орбитальных станций, Этьен пустил их лететь вдоль по молочной дорожке. Вообще-то это было одно из его любимейших занятий – зрелище получилось очень красивым, прямо-таки фантастическим, мистическим.
– Интересно, как окружающие воспримут твое художество? – вслух подумала я. – Астрономы не объявят завтра сенсацию?
– Ерунда! Если люди ненароком глянут в окно и от неожиданности в штаны наложат, то им будет не до газетной шумихи, – ухмыльнулся Этьен.
Я тоже рассмеялась, но быстро осеклась.
– Так что же было дальше с нашими отцами? – вернулась я к прежней теме.
– Дальше? – повторил Этьен, вздохнув. – А ничего… в плане приключений.
Мой отец был не на шутку влюблен в Лилиану – в какой-то степени именно это и сгубило его волю. Он начал пить, часто и помногу, не закусывая. И ему пришлось, в конце концов, через десять лет покинуть пилотскую кабину, поскольку сердце уже стучало не так, как требовалось для этой работы – в те времена еще не было изобретено омолаживающей сыворотки, продлевающей жизнь на сто лет. Случались перепады кровяного давления, сетчатка на больших скоростях стала отходить от глаз…
Словом, как-то раз Иван не прошел медосмотр и…
Этьен умолк. В тишине я услышала, как он скрипнул зубами, но не посмела повернуть голову. Спустя мгновение сын Шаровой Молнии продолжил.
– … был уволен по состоянию здоровья, – с досадой в голосе закончил Этьен фразу. – Поселился во Франции, в Тулузе, устроившись работать авиадиспетчером.
Что же касается твоего отца, Конкордия, то он относился к моей матери куда ровнее и спокойнее – как к боевому товарищу, но не более того. Остались лишь приятные теплые дружеские воспоминания, полные безобидного юмора и лишенные солдафонской пошлости. Арсений обзавелся семьей. Друзья часто пересекали Ла-Манш, летая друг к другу в гости…
И вот однажды Арсений узнал – сперва от медиков, а затем и от экстрасенса – что он тяжело и неизлечимо болен. И что начало его недуга восходит к злосчастным дням службы на том самом проклятом полигоне, где воздух был заражен ядами, радиацией и неизвестными спиритоформами, проникшими в наш мир из небытия во время лабораторных экспериментов. Твой отец воспринял ниспосланную судьбу мужественно и не сказал никому – включая и твою мать, Конкордия – ни слова о своей болезни, дабы не огорчать близких людей.
Иван же оказался более стоек к всевозможным болячкам: возможно, его проспиртованный организм отталкивал от себя любую заразу, словно жир – капли воды. А может, это благодаря своей страстной любви он получил от Лилианы особую толику защиты? Я, право, не знаю…