Никто, кроме тебя - стр. 2
Ну, как и ожидалось, сестра отвела взгляд, готовая залиться слезами. Однако Мартина не будет этого делать. Она слишком боялась разозлить отца. А он просто ненавидел слезы.
– Возможно…
– Тина, – перебила как можно мягче, поворачиваясь к ней и накрывая ее руки, стоящие на перилах балкона, – Не ищи оправданий. «Возможно» – никогда не поможет в борьбе за будущее. Если ты не уверена, зачем все это?
Сестра задумчиво покачала головой.
– Я рада, что ты это понимаешь, – её глаза заблестели. Было видно даже через маску. – И буду надеяться, что обязательно будешь сильнее меня, – Тина улыбнулась сквозь слезы, не сдержавшись, развернулась и ушла.
– Я опять сказала лишнее? – спросила у своего телохранителя, подошедшего ко мне с невозмутимым выражением лица.
– Ваша сестра переживает многое. Вы должны и ее понять.
Посмотрела на него, обдумывая и понимая, что опять все испортила.
– Разве легко связать свою жизнь с незнакомым ей человеком? – закончил мужчина, разглядывая толпу, словно вычисляя среди них потенциальную угрозу.
И если он думал, что эти человек пятьдесят в моем окружение ничем мне не угрожали, я смеюсь. Любой мог вытащить свой пистолет и пустить мне пулю в лоб. Факт, что оружие сдавалось перед входом, не мешало им припрятать ещё одно под одеждой.
Все было всего-навсего формальностью.
В этот же момент поняла, что Лоан прав. Я могла наговорить лишнего. Никогда не умела держать язык за зубами.
Сегодня проходила помолвка Мартины со старшим сыном Дона Грека из Чикаго. Об этом отец объявил три месяца назад. Вероятно, именно такими мечтами сестра скрывала свой страх.
– Что ты снова наговорила? – подошла ко мне мама, готовая пустить на растерзание.
Её васильковые глаза горели от ярости, и я невольно усмехнулась.
Вот бы также с вызовом и без страха она могла смотреть на своего мужа. Один раз дать отпор. Один раз показать, что она – человек. Не груша для битья и мусор для оскорблений.
Но мама не могла. Ни разу за свою жизнь не видела этого.
Дело в том, что она любила его. Этого монстра. Человека, оставившего шрамы на моем теле, душе и сердце. И не только на моем. Он травил своим ядом всех, а мама продолжала пить этот яд из его рук. Добровольно.
– Правду, мама, – ответила твёрдо.
Но даже несмотря на все это, я бесценно её любила. Единственный человек, который понимал меня. И единственный, кто несмотря на свою слабость, растил во мне воина.
«Ты – воин. Ты опора для себя. Ты будешь уметь говорить нет» – так она говорила мне в детстве, перед сном. Сейчас эти слова были забыты ею. Но они достаточно сильно засели в моей голове.