Никто, кроме тебя - стр. 16
– Эти слезы ничем не помогут. Не реви, он ненавидит их, – и это последнее, что срывается с моих уст, прежде чем скрываюсь в коридоре второго этажа.
В темноте нахожу свою комнату и запираюсь. Скатываюсь на пол и прикусываю губу от боли, возникшей в спине. Снова жалобно ругаюсь оттого, что прикусила разбитую губу.
В глазах застывают слезы. Но я не должна плакать! Не должна себе этого позволять.
Слезы льют только слабые! А я – воин.
Это заставляет заново встать и войти в душ.
Снимаю толстовку и при тусклом свете тёмной луны из маленького окошка, достаю лезвие, стоящее под тюбиком бальзама.
Все тело напрягается, когда металл направляется к правому плечу. Зубы сжимаются с такой силой, что скрипят. В ту же секунду лезвие проходит по коже. Боль пронизывает всю конечность. Поднимаю голову и устало вздыхаю, ощущая лишь физическую боль. Больше не хочется плакать. И все, что таится внутри, уже не так сильно душит. Та боль, что я нанесла себе, перекрывает всю остальную.
Боль – мой главный наркотик. Она затупляет чувства. Даёт забыться и приятное послевкусие. Я могу хотя бы часа три находиться в экстазе. А остальное…остальное меня не волнует.
Позже набираю полную ванну ледяной воды.
Рана перестает кровоточить, а вот с губы все еще течет кровь. Приходится зафиксировать пластырем.
Моя аптечка была на все случаи жизни. Я как облупленная знала все как пять пальцев. Уже с тринадцати могла оказывать первую помощь. Перевязывать раны и обрабатывать их. Знала, как можно остановить кровотечение. Или как остановить боль, кроме своего метода. А ещё прекрасно знала, как понять, не сломана ли у тебя рука. Или это вывих? А может растяжение?
Когда тело окутывает холодная вода, мною одолевает ощущение вонзивших в тело тысячу игл. Ныряю, чувствуя, как щемят раны и новые кровоподтёки на теле. После резко выхожу, делая судорожный глоток воздуха и убирая пряди темных каштановых волос в стороны.
После этого, наспех закутавшись в халат, прыгаю в постель, чтобы заснуть. Только для того, чтобы проснуться в холодном поту и с застывшим криком в горле.
И так каждый божий день.
Но сегодня мне снились те самые псы Конселло и…Даниэль. Однако в этот раз он не довез меня до дома. Он убил меня.
☆☆☆
Если вы думаете: что может быть хуже моего отца? Прямое доказательство этому его мама, и как полагается моя бабушка.
С самого утра, я уже возненавидела этот день.
Она приехала. Бог знает зачем. Это остаётся тайной.
Когда вхожу в столовую, чтобы откопать себе еды и уйти в спальню, как делаю это добрых два дня, бабушка смотрит с высока, сидя около стола и попивая кофе. Взгляд ее карих глаз оглядывает с презрением.