Никто, кроме нас - стр. 52
Лежа в постели, чувствовала, как электризуется каждый волосок на теле от одной мысли, что там, за несколько метров, лежит моё разбитое прошлое и когда-то сокровенные мечты. Моя чёрная любовь.
– Боже, – вновь перевернулась на спину, встречаясь с потолком.
Я больше так не могу.
Выпрыгнув с постели, ушла в душ. Простояла полчаса под тёплой водой, высушила волосы и тихо выбралась из комнаты, прислушиваясь к тишине, которую нарушали настенные часы в гостиной.
Прошла мимо двери Даниэля пулей, не желая даже останавливаться, но беда ждала впереди. Застыла на пороге кухни, когда увидела его стоящего около столешницы. Даниэль пил воду, но увидев меня – опустил стакан. Секунду мы молчали, уставившись друг на друга, а после:
– Доброе утро.
– Что ты собираешься делать?
Вырвались слова в унисон.
Я нахмурилась.
«Доброе утро»
Господи, как же невинно звучали эти слова с его уст. Словно ничего и не было. Не было пяти лет разлуки, разбитой жизни и море ложи между нами.
– Нужно связаться с Габриэлем и узнать, что творит Карло, – Даниэль поставил стакан обратно на стол.
– Он пытался убить тебя из-за власти? – не верила своим же словам. Карло казался нормальным, когда видела его в первый и последний раз.
– Моя мама, – Даниэль поднял взгляд.
Его глаза такие чёрные. Бездна. Тянущая тебя на дно. Я словно увидела их впервые. Впервые, когда мы встретились в том несчастном коридоре. Его глаза тогда – были единственным, что я запомнила, даже понятия не имея, что вскоре этот незнакомец разделит мою жизнь на «до» и «после».
Черт, только не это. Не это. Почему я вспоминаю прошлое? А главное – зачем?
– Ещё одной причиной была моя мама, – слова давались ему с большим трудно. – Когда она забеременела, сбежала от отца. Он бы оставил это, если бы не узнал обо мне. Мама…, – Даниэль сжал кулаки, отводя взгляд в окно, за которым капал дождь, выстраивая ручейки на стекле, – Она бы осталась жива. Я виноват в её смерти – так думает Карло.
– А как думаешь ты? – вслед за Даниэлем посмотрела в окно и капли дождя, – Ты винишь себя в смерти матери?
Это было так странно и больно говорить о сокровенном после случившегося провала. Я должна его ненавидеть. Но кроме негодования, усталости и злости не чувствовала ничего.
– Я во многом себя виню, птичка.
Мои ноги подкосило.
«Птичка» – как давно я не слышала этого?
Сердце готово было пуститься в бега, разрушая все вокруг. Я сглотнула, продолжая следить, как капли на окне один за другим скатываются вниз.
– Не называй меня так. Ты потерял это право пять лет назад.
В моих словах не было даже грубости. Тихие волны равнодушия и безмятежности. Тикали часы, в пространство уходили долгие минуты, за окном шёл дождь, а мы с Даниэлем стояли в нескольких метрах друг от друга, разговаривая как люди, потерявшие очень многое.