Никто, кроме нас - стр. 43

Андреа

«Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже». 

(Д. Лето)

Неделя проходила мучительно медленно.

Каждый божий день я ждала.

Ждала, когда он проснётся.

Ждала, когда смогу сказать ему уйти.

Ждала, когда увижу свою дочь. Смогу быть с ней по ночам и вдыхать её ангельский аромат.

Ждала. Ждала. Ждала.

К слову, с Тиной мы виделись каждый день, но даже этого было недостаточно. Найл приходил ежедневно, меняя перевязку и следя за общим состоянием Даниэля. За все время больше не вступала за порог комнаты. Только мельком смотрела с дивана, когда Найл открывал дверь и входил.

Признаюсь, я всегда стояла перед комнатой Даниэля, но не заходила. Это было подобно тому, как насыпать соли на все ещё открытую рану. С каждой секундой рядом с ним, швы зашитых ран, рвутся, заставляя истекать кровью.

Было невыносимо.

Сегодня ровно седьмой день этого насилия. Я сидела на террасе заднего двора на деревянных ступеньках, следя, как над домом пролетали самолёты, являвшиеся частым явлением. Мы привыкли к постоянным шумам над головой или ярким ночным цветам в небе, когда воздушные судна пролетали ночью.

Именно сейчас так и было. Я следила за красными и жёлтыми фонарями летевшего самолёта в небе, кутаясь в коричневый тёплый плед.

Октябрь. В Дублине дул холодный ветер, пробивающий кости до дрожи.

На часах всего десять часов ночи, но на нашей улице была такая тишина, что слышан лишь белый шум и пение сверчков. Эту идиллию разрушил только один голос.

– Андреа?

Вокруг застыло все. В том числе и моё сердце.

Этот голос.

Господи, пять лет.

Я не слышала его пять лет, но он совершенно не изменился.

Я перестала двигаться и моргать, а потом резко повернулась. Сердце вспомнило свои функции. Оно так рьяно забилось о ребра, что казалось пуститься в бег прямо сейчас.

Даниэль стоял у стеклянной двери выхода на террасу, а я не могла даже подняться с места.

Мы молчали. Слов и не нужно было. Одно мое имя из его уст, заставило сжаться конечности и покрыться мурашками тело.

– Ты настоящая? Или я уже умер? – краткая полуулыбка коснулась его губ и обросшие густой щетиной скулы дернулись, как и моё тело. Но улыбка Даниэля быстро погасла, когда он ухватился за голову, нахмурив брови.

Над нашими головами близко пролетел ещё один самолёт. Совсем поблизости, что на секунду заглушил все вокруг, но только не мой крик, когда Даниэль потерял сознание на моих глазах.

– Даниэль!

***

Найл приехал сразу.

– У него был шок, Андреа, – кажется друг пытался успокоить меня. – Он только очнулся от коммы, и в состоянии аффекта тут же побежал. Это было опасно, но…, – Найл поставил капельницу Даниэлю и посмотрел на меня, – Все обошлось. Теперь ему нужен будет уход.