Никто, кроме нас - стр. 25

– Гребаный. Сукин. Сын, – надвигаюсь на него перебивая монолог, наконец найдя силы сделать шаг, но все происходит мгновенно, когда Карло направляет на меня пистолет и нажимает на курок.

Боль пронизывает область под сердцем. Легкие сжимаются, и я чувствую колючую боль, распространяющуюся по всему телу.

Последнее, что слышу:

– Она должна была жить, а не ты. – опять выстрел, а после только ощущения, что я падаю в пропасть. Словно вода поглощает всюду. А может это не ощущение. Я и вправду в воде. Она уносит меня все дальше и дальше. Дальше, дальше и дальше…

Андреа

Ты слышишь моё молчание?

Мои шрамы соскучились по тебе.

Ты слышишь стук сердцебиения?

Моё сердце тянется к тебе.

Ты слышишь, как зову я тебя?

Отчаянно хочется сказать,

Я здесь, забери меня.

Ты слышишь, как я молчу о тебе?

(с) Яна Дин

Я знаю, иногда бывают экстренные случаи, но никогда не подумала бы, что буду одна, среди огромного танцевального зала, вся мокрая, потная и злая, вытирать полы от недавнего потопа.

Все оказалось намного легче, но разобраться самой все равно было невозможно. Благо для этого были специальные люди. Сказали, что придётся менять трубы, из-за чего балетная студия закроется на неделю.

Нервно водила половой тряпкой с правой стороны в левую, чувствуя, как нос щиплет от обиды и слез, которые так сильно хотели выбраться наружу. Держалась изо всех сил, но, когда нечаянно обронила ведро, и грязная вода растеклась по всему полу вновь, плечи поникли и сотряслись от рыдания. Села на пол, совершенно наплевав на то, как быстро впитали в себя воду джинсы. Теперь я в прямом смысле была мокрой до трусов.

Но сейчас неважно. Я позволила эту минутную слабость. Дала волю тёплым ручейкам течь по щекам.

Тяжесть всей этой недели грузом легла на плечи.

Слова Тины об отце. Странное ощущение пустоты. Понимание, что новые отношения были не совсем хорошей идеей. Этот потоп. Вода. Тряпки. И все кругом.

В эту самую секунду пробилась последняя капля.

Закрыла мокрыми руками лицо и заплакала сильнее. Не знаю, сколько еще бы так просидела, но мобильный телефон, отдавшийся вибрацией на подоконнике, заставил прийти в себя. Поднялась, шмыгнув носом и размазала слезы.

Маттис.

Он соизволил перезвонить только сейчас. Спустя три часа после моего звонка. Внутри закипела злость, но я понимала, что это глупо. Маттис всегда отключал телефон во время терапии с клиентами, о чем ни раз предупреждал. И то, что я не смогла дозвониться до него, когда студия заливалась водой, а я не знала куда деть Тину – вполне объяснимо.

– Да, любимая. Ты звонила? – его мягкое «любимое» заставило оторвать телефон от уха и попытаться снова не зарыдать.