Никон (сборник) - стр. 81
Среди этого моря столы справщиков выглядели лодками. Согбенные спины, тишина. Серьезное плаванье!
Приветствуя патриарха, все дружно встали, поклонились.
– Благослови, великий святитель! – подошел к Никону Арсен Грек.
Патриарх дал ему для поцелуя руку, крестным знамением осенил книжных работников.
– Я велел очистить сундуки, – объяснил непривычный вид палаты Арсен. – Все было свалено как придется, нужной бумаги не сыскать. Мы все это перечитаем и всякой грамоте определим свое место, чтоб найти можно было тотчас.
– А ну-ка и мне дайте! – позавидовал дружной работе Никон, поднял с полу охапку грамот, унес к себе и уже ничем более не занимался – читал.
Большому удачнику во всяком деле удача. Среди первой же охапки столбцов попалась Никону греческая грамота. Попробовал прочитать, и сердце так и захолонуло в предчувствии.
– Киприан! Веди Арсена ко мне! Да бегом! Как боров ворочается.
Киприан даже плюнул.
– С молитвы согнал!
– Я тебе поворчу! – Никон в бешенстве схватил со стола каламарь и пустил в келейника. Каламарь, тяжелый, бронзовый, врезался в стену над самой головой Киприана – чернила так и брызнули во все стороны.
Подхватив подол рясы, келейник опрометью кинулся исполнять патриаршью просьбу.
Арсен Грек тоже рысью примчал.
– Читай! Читай! – Никон встретил его уже на пороге.
Арсен взял свиток, повернулся к свету.
– Грамота писана в 1589 году в Константинополе. Это об учреждении в России патриаршества Константинопольским собором.
– Читай! – приказал Никон. – Читай! Слово в слово.
В грамоте был наказ вселенских патриархов и обязательство русской церкви, которая «прияла совершение не токмо по благоразумию и благочестию догматов, но и по священному церковных вещей уставу». То есть не только брала обязательство следовать букве канонических основ греческой церкви, но и в обрядах никоим образом не самовольствовать. Всякую новину московские патриархи должны были истреблять и предавать анафеме.
Никон трижды заставил Арсена перечитать древний документ. Слушал, и холодный пот бисером выступил на складках его светлого, аккуратного лба.
О московское ротозейство!
Можно было до смерти патриаршествовать, не ведая о договоре, неисполнение которого – прямая дорога в преисподнюю.
– Иди и переведи! – приказал Никон Арсену. – Чтоб через полчаса готова была. – И от нетерпения подтолкнул. – Киприан! Одеваться. К царю еду!
Никон жил все еще на Новгородском подворье, затеяв перестройку патриарших палат.
Алексей Михайлович Никону так обрадовался, будто год не видел.
– Клюковкой вот балуюсь! – Взял из туесочка горсть отборной ягоды и высыпал в подставленные патриархом ладони. – По мне, лучше нет! И сладка, а уж как проберет вдруг, как скрутит, так весь набок и съедешь.