Никому о нас не говори - стр. 42
А Трофимова тем временем хмурится все сильнее:
– Настолько не было сил, что даже не нашла меня, а просто написала сообщение и уехала?
– Мне правда стало нехорошо. – Мои указательный и средний пальцы вот-вот завяжутся в узел.
– Нехорошо? С Гориным – и нехорошо? – В глазах Сони вдруг вспыхивает осуждающий огонек. Она произносит это на одном дыхании.
А меня как ледяной водой облили. Даже не знаю, краснеть мне сейчас или покрываться холодным потом.
– Ты о чем? – В моем голосе проскакивает дрожь.
– Еще на вечеринке до меня слушок дошел, что тебя с ним видели. – Театральная пауза Сони заставляет меня все же похолодеть. – Тет-а-тет.
Я хлопаю глазами. Как, блин, и кто? И как сильно распространились эти слухи? Шумно проглатываю свою растерянность. Хотя плевать. Сейчас я отчаянно соображаю, как выкрутиться. Или не выкручиваться? Может, сказать Трофимовой все как есть: и про ее ошибку с адресом, и про ринг, и про татуировку со стрелой, и про Горина, и вообще про все? Может, мне и правда нужно с кем-то это обсудить? Только вот мой язык будто тяжелеет от одной лишь этой мысли. Я не могу и звука из себя выдавить. А потом снова вру.
– Ну… – неловко прочищаю горло, – он просто подходил ко мне.
Соня скрещивает руки на груди:
– И ты мне об этом ничего не рассказала?
– Сонь, он был пьяный.
– Но подошел именно к тебе. И ты молчишь!
– Горин просто попросил прикурить. Я его отшила, – вру с каким-то остервенелым отчаянием, до боли сжимая ладони со скрещенными пальцами между колен.
Я не знаю, почему так. Разум просто требует рассказать все Соне. Ведь можно было бы с ней это обсудить, посоветоваться. И вряд ли я нарвалась бы на осуждение. Зная Трофимову, можно предположить лишь бешеный интерес с ее стороны. Но почему-то все во мне сопротивляется идее поделиться с ней тем, что произошло со мной за эти дни. И это ощущение колючим комом падает мне куда-то в желудок, а плечи словно опять сдавливают пальцы Горина.
– И все? – Соня недоверчиво приподнимает брови.
Незаметный вдох. И тихий выдох.
– Все, – подтверждаю я свое слово еще и кивком.
– Могла бы и рассказать, – фыркает Соня, но взгляд ее смягчается, а я тут же как можно флегматичнее жму плечами:
– Я не вижу в этом ничего важного.
На секунду Соня снова нахохливается и явно собирается высказать мне что-то еще, но ее глаза неожиданно округляются, как блюдца.
– Аня! Сумка! – подскочив с места, восклицает она… и задевает стаканчик с кофе. Черная жидкость выливается на стол и на Сонины джинсы. И все сидящие рядом сразу переключают внимание на нас.
Я подпрыгиваю на стуле. Несколько мгновений удивленно таращусь на Соню, но потом все же оборачиваюсь… и подрываюсь с места.