Николай Николаевич. Лирическая фантасмагория - стр. 19
– Хули ты выглядываешь тут, прохиндеище?
– Нельзя, что ли?
– Ну-ка, руку вынь из кармана! Живо!
– Я тебе что – на хуй соли, что ли, насыпал?
– Р-руки вверх! – заорал мент, я смеюсь. – Руки вверх, сказано!.. – вороненое «несчастье» достает и холодным дулом в ребра тычет… поднимаю грабки, а у меня торчит – карманный пулемет «Максим».
Мент посмотрел, ахнул, дуло к сердцу моему перевел и прямо за него – не за сердце же, – цап-царап.
– Это что еще такое?
– Пощупай получше и доложи начальству, что у такого-то, там-то, во столько обнаружено торчило, дымящееся прямо в вверенном лично мне дворе. Убедился?
– Документы есть? – «Несчастье» он сразу запихнул в кобуру.
– Дома оставил, даю слово… в данный момент у меня, как у латыша – лишь хер да душа.
– Совсем одичал народ. С чего это он у тебя, тут же у нас все же приличный двор, а не чердак со всегда поддатыми блядями.
– Любовь у меня, сержант, поэтому, как видите, встал мой дурак самостоятельно… свое-то вспомнили бы первое чувство.
– Не было его ни черта… какое там на хер чувство!.. она меня охмурила, отрава, нарожала трех остолопов, теперь плачу алименты, блядь, лишний раз не поддать… чувство!.. иди уж, дурак, куда шел, весь ты в комель уродился. Увидел, что ли, нечто голообнаженное?
Посмотрел мент, голову задрав, нету ли где в окошке чего-то такого, я сунул ему в лапу купюру, попросил врезать пузырь за мою судьбу, он взял, вздохнул и слинял… сажусь на краешек мостовой, напротив ее дома, и гляжу, как стебанутый мешком с клопами – вдруг выглянет в окошко…
любовь, это тебе, кирюха, не червонец срок волочь – это судьба чувства на всю жизнь, от звонка до звонка… ой, блядь, какие тогда треволнения терзали мою душу… и вроде бы кто-то гвозди мне ржавые под ногти загонял… ты, повторяю, не думай, что все дело в ебле, как доказывал Лука Мудищев… мне бы просто так смотреть на лицо ее – в нем блядства ни на грош – на волосы, то ли русые, то ли рыжие, заглядывать в глаза… они у нее тоже – иногда зелено-карие, а иногда темно-, допустим, бирюзовые… а вот когда именно такими они бывают – обойдешься, знать тебе не положено, когда ее глаза становятся такими, как бы это сказать… словом, утро осеннее, утро туманное, иначе не обрисуешь… или возьмем руки…
подобных больше нет ни у кого – даже у огоньковского портрета богини Венеры, на которую весь барак дрочил, пока надзор не отобрал… вот с чем бы тебе, мудила, сравнить эти руки?.. допустим, стоишь ты босиком на льдине… семь ветров дуют в семь твоих бедных дырочек… у нас, то есть у мужчин, тупым-то не будь, всего семь, а у женщин их восемь… всего-то на одну дырочку больше, а сколько во всем мире шухера, картин, портретов, тут и голые статуи, и танцы лебедей, загибающихся от балетного мороза прямо в хер ишачий, и, разумеется, Зоя Космосомская, она же Валентина Чкалова, совсем заговорился, короче, много чего еще… не важно чего… а то, что, по твоим словам, женщина мало выигрывает как раз из-за той самой лишней дырочки, то ты рассуждаешь хуже ебаного Лысенки…