Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями - стр. 42

98

Опять голод! Не одно только разорение, а прямое вымирание русского крестьянства идёт в последнее десятилетие с поразительной быстротой, и, вероятно, не одна война, как бы продолжительна и упорна она ни была, не уносила такой массы жертв. <…> Если в 1891—1892 гг. правительство было застигнуто врасплох и порядочно-таки растерялось сначала, то теперь оно уже богато опытом и твёрдо знает куда (и как) идти. «В этот момент, – писала „Искра“ в июле, – на страну надвигается чёрная туча народного бедствия, и правительство готовится снова разыграть свою гнусную роль бездушной силы, отводящей кусок хлеба от голодного населения, карающей всякое не входящее в виды начальства „оказательство“ заботы о голодных людях».

(«Голод», октябрь)

99

Давно уже сказано, что всякий дурак сумеет управлять посредством осадного положения.

(То же)

100

До массовых жертв голода и кризисов хозяевам капиталистического государства так же мало дела, как мало дела паровозу до тех, кого он давит на своём ходу. Мёртвые тела тормозят колёса, поезд останавливается, он может даже (при чересчур энергичных машинистах) сойти при этом с рельсов, но он во всяком случае продолжает, после тех или иных задержек, свой путь.

(«Отношение к кризису и к голоду», октябрь)

101

Это опровержение уже совсем бесподобно! Случайно сказал в непринуждённом обмене мнений! Это-то и интересно, потому что все мы слишком хорошо знаем, какую цену имеют слова официальных лиц, официально ими изрекаемые.

(«Две предводительские речи», октябрь)

102

За первым насилием последовал бесчисленный ряд других: запрещали одну за другой финляндские газеты, отменили свободу собраний, наводнили Финляндию сворами русских шпионов и гнуснейших провокаторов, которые возбуждали к восстанию, и т. д. и т. д. <…> это насилие клятвопреступника с шайкой башибузуков, которая называется царским правительством. Двум с половиной миллионам финляндцев нечего, конечно, и думать о восстании, но всем нам, русским гражданам, надо думать о том позоре, какой на нас падает. Мы всё ещё до такой степени рабы, что нами пользуются для обращения в рабство других племён.

(«Протест финляндского народа», ноябрь)

103

Журнальчик «Свобода» совсем плохой. Автор его21 – журнал производит именно такое впечатление, как будто бы он весь от начала до конца был писан одним лицом – претендует на популярное писание «для рабочих». Но это не популярность, а дурного тона популярничанье. Словечка нет простого, всё с ужимкой… Без выкрутас, без «народных» сравнений и «народных» словечек – вроде «ихний» – автор не скажет ни одной фразы. И этим уродливым языком разжёвываются без новых данных, без новых примеров, без новой обработки избитые социалистические мысли, умышленно вульгаризируемые. Популяризация, сказали бы мы автору, очень далека от вульгаризации, от популярничанья. Популярный писатель подводит читателя к глубокой мысли, к глубокому учению, исходя из самых простых и общеизвестных данных, указывая при помощи несложных рассуждений или удачно выбранных примеров главные ВЫВОДЫ из этих данных, наталкивая думающего читателя на дальнейшие и дальнейшие вопросы. Популярный писатель не предполагает не думающего, не желающего или не умеющего думать читателя, – напротив, он предполагает в неразвитом читателе серьёзное намерение работать головой и ПОМОГАЕТ ему делать эту серьёзную и трудную работу, ВЕДЁТ его, помогая ему делать первые шаги и УЧА идти дальше самостоятельно. Вульгарный писатель предполагает читателя не думающего и думать не способного, он не наталкивает его на первые начала серьёзной науки, а в уродливо-упрощённом, посолённом шуточками и прибауточками виде, преподносит ему «готовыми» ВСЕ выводы известного учения, так что читателю даже и жевать не приходится, а только проглотить эту кашицу.