Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2 - стр. 39

Время тянулось очень медленно. Императрица молилась до тех пор, пока силы не покинули ее. Великая княгиня Ольга помогла Александре Федоровне подняться и сесть на диван.

Император, не находя себе места, бродил по комнате и курил одну папиросу за другой. Потом он перешел в кабинет. Николай не мог видеть страдания жены, хотя его собственное сердце готово было разорваться от душевных мучений.

Он вспомнил рождение Алексея, сильную радость, полученную при известии о том, что императрица благополучно разрешилась мальчиком. Затем у цесаревича появились признаки наследственной болезни, и страх сменил радость. Многое вспомнил российский император, пока за окном не забрезжил рассвет.

Он вернулся в апартаменты. Александра Федоровна сидела на диване, глядя в одну точку. Ее губы едва заметно шевелились. Императрица молилась.

Рядом с ней находился доктор Деревянко.

При появлении императора он поднялся и сказал:

– Я дал государыне успокаивающее. Может быть, и вам, ваше величество?..

– Ничего не надо. Да и какой толк от ваших таблеток, Владимир Николаевич?! Алексей страдает, а вы не можете остановить приступ. Зачем мне ваше успокоительное? Боже, как же медленно тянется время. – Император указал на великую княгиню Ольгу, дремавшую в кресле, и приказал: – Проводите ее в комнаты. Ей-то чего маяться?

– Хорошо, ваше величество. – Деревянко увел княгиню.

Часы пробили шесть. От их ударов Николай вздрогнул. Они показались ему траурным звоном колокола.

Очнулась и Александра Федоровна.

Через несколько минут из спальни цесаревича вышел Распутин. Ворот рубахи нараспашку, рукава закатаны, лицо бледное как снег, в глазах чрезмерная усталость и… спокойствие. Все то же, которое император отметил в глазах старца по приезде.

Николай и Александра бросились к нему:

– Что?..

Распутин отошел в сторону.

– Идите, посмотрите сами.

Первой в спальню буквально ворвалась Александра Федоровна и остановилась на полпути, не веря своим глазам.

Алексей сидел в кровати и улыбался.

Придя в себя, императрица бросилась к сыну:

– Леша, дорогой мой мальчик, что у тебя болит?

– Уже ничего.

Ребенок выглядел вполне здоровым, боли явно не мучили его, глаза светились детской чистотой и ясностью.

Николай опустил голову, вышел в большую комнату, шагнул к Распутину:

– Ты спас сына, Григорий. Теперь я твой вечный должник, спасибо.

Распутин улыбнулся:

– Не меня благодари, Николай, а Бога.

– Да, конечно. – Николай Александрович истово перекрестился.

– Покормите цесаревича. Потом пусть поспит и погуляет, воздухом свежим подышит, – проговорил Григорий. – А я с твоего, государь, позволения поеду к себе. Устал, отдохну.