Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1 - стр. 3
– Все же, Никола, согласись, что при помещике жить легче было. Да, работать приходилось на него много, на свои дела времени почти не оставалось. Но мы знали, если неурожай, пожар или другая какая напасть приключится, то он с голоду помереть не даст. И хлеба отпустит, и избу поможет поднять, а то и деньжат ссудит.
– А по мне сейчас лучше.
– Это кому как. Ладно, пойдем по домам.
– Пойдем. Темнеет уже.
– А над лесом тучи как будто.
Колбин глянул в ту сторону.
– Да, похоже. Значит, дождь прольет. Это сейчас на пользу.
– Если стороной не обойдет!
– Не обойдет. С леса наш дождь. Когда от реки натягивает, то точно уйдет на Сарду или еще дальше, а лесной нам достанется.
– Поглядим. Бывай, Илья!
– Бывай, Никола. Завтра в поле встретимся.
– Нет, я лошадь к кузнецу поведу.
– Чего это?
– Подкова одна лопнула, как бы копыто не повредила. Сменить надо.
– Ну и ладно.
Мужики разошлись.
А в доме Рыбановых Ольга Грудова осмотрела деда Ефрема, кое-как спустившегося с печи.
– Ну что?.. – спросила у нее бабка Анна, жена Ефрема.
– Не пойму я ничего. – Ольга пожала плечами. – Впервые со мной такое. Хвори не вижу, сглазу тоже. Надо бы доктора позвать.
– Не надо, – проговорил Ефрем. – Видать, время мое пришло, помирать пора. А коли Господь призывает, то никто супротив Его воли ничего сделать не в силах.
– Да что ты, Ефрем?.. – Бабка Анна пустила слезу.
– С детьми и внуками останешься. На Лешку надежды никакой, а вот Глебушка позаботится о тебе. А сейчас пошлите кого-нибудь за священником.
– Господи, может, еще обойдется? – Бабка Анна погладила седую голову мужа.
– Ты, голубушка, сделай что надо. А там поглядим, пришло мое время или нет.
Старший сын, Глеб Рыбанов, стоявший у лавки, сказал:
– Я за священником съезжу.
Бабка Анна кивнула:
– Давай, сынок. Доктора тоже привези. Да и сестру Зою с мужем.
– Хорошо, матушка. Я скоро.
Глеб запряг лошадь, сел в телегу и поехал в село Сарда.
В избе остались бабка Анна, старшая сноха – рукодельница Мария, знахарка Ольга да Алексей, младший сын Рыбановых. Он выглядел испуганным, растерянным, то и дело неуклюже поправлял пояс на домотканой рубахе с косым воротом да подтягивал порты.
Ефрем велел всем кроме жены выйти, потом подозвал ее к себе и сказал:
– Не плачь, Аннушка. Всему свое время. Кто-то уходит, кто-то приходит. Так было, есть и будет. Жизнь мы с тобой прожили долгую, непростую. Бывало, и обижал я тебя, за то прости.
– Да полно тебе, Ефремушка, прощаться-то, – сквозь слезы проговорила Анна. – Скоро доктор приедет. Он, конечно, пьет много, но человек ученый, болезни знает, умеет лечить. Хворь пройдет, Ефремушка, погоди помирать. У нас только внучок младшенький народился, Лешке помощь родительская нужна. Он не Глеб, слабый, мягкий. Господи, до сих пор жалею, что дали мы ему свое родительское благословение жениться на Катерине. Она и в девках смурная была, сверстниц сторонилась, все дома сидела с бабкой своей. Да и сейчас такая же. Молчит целыми днями, слова не вытянешь, худо Лешке с ней!