Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1 - стр. 27
Двадцатисемилетняя женщина прошла в прихожую.
– Кто?
– Я, – ответил мужской голос.
Перовская открыла дверь. Вошел Желябов, обнял Софью, поцеловал.
– Прости, задержался.
– А мне каково, Андрей? Какие только мысли не лезли в голову. После предательства Гольденберга нас ищет вся полиция Санкт-Петербурга.
Желябов улыбнулся:
– Ну прямо-таки и вся? Ей что, кроме нас забот не хватает? Слышал, вчера на Троицкой семью купца вырезали…
Но Перовская прервала любовника:
– Потом расскажешь, раздевайся. Промок весь, наверное?
– Нет, только макинтош.
– Снимай, повешу просушиться. Ты голоден?
– Нет, Соня, перекусил в трактире.
– Ну и ладно. Я, признаться, ничего и не готовила.
– Как всегда.
– Ты упрекаешь меня? – спросила Перовская, прижимая к себе мокрый макинтош Желябова.
– Нет, – кратко ответил Андрей и прошел в гостиную. Присел на стул у камина, протянув руки к огню.
Софья развесила в коридоре верхнюю одежду Желябова, вернулась и села на кровать, занимавшую почти половину комнаты. В квартире были еще спальня и кабинет, но хозяева снесли туда старую мебель, всякую рухлядь, выбросить которую все же жалко. Но Андрею и Софье хватало одной комнаты. На этой строго законспирированной квартире никто, кроме Желябова и Перовской, не появлялся. Даже хозяева, которым было уплачено за полгода вперед.
– Так что произошло на Троицкой? – напомнила Софья.
– Семью купца кто-то вырезал прямо средь бела дня. Разбойники зашли в магазин, закрыли дверь, прикончили работника. Купец с женой и двумя детьми в то время находились наверху. Бандиты поднялись в жилую часть дома. Судя по тому, что они вскрыли все тайники, купца перед смертью пытали. Говорили, труп его сильно изуродован был. А после зарезали жену и дочерей…
Перовская вновь прервала Желябова:
– Это не важно. Грабители добились своего. Они взяли драгоценности, деньги, вещи и убрали свидетелей.
– И ты говоришь об этом так спокойно?
– Нет, Андрей, не спокойно. Почему-то у каких-то мужиков все проходит как по маслу, а мы терпим одну неудачу за другой. Неужели эти живодеры умнее нас?
– Ты сравнила! Кого проще угробить, купца или императора?
– Все равно меня бешенство одолевает, когда я вспоминаю, как бездарно мы провели два последних покушения. А ведь задумано было неплохо. Сняли дом у железной дороги, прорыли подкоп под рельсы, уложили динамит. А в результате? Взорвали поезд со свитой. Почему? Потому что, видите ли, под вторым взрыватель не сработал. А сколько усилий мне потребовалось, чтобы через своих знакомых устроить во время ремонта в Зимний дворец Степана Халтурина? С каким риском наш паркетных дел мастер пронес во дворец взрывчатку! Но даже без динамита у Халтурина был случай одним ударом убить императора. Ведь он же отделывал пол в его кабинете, оказался один на один с Александром. Что проще? Зайди сзади да проломи череп царю. Все! Ан нет, не смог Халтурин. Сделал, что было поручено, и ушел. Вот скажи мне, Андрей, почему он не нанес этот удар? Ведь Степан добровольно шел в Зимний, знал, что ему предстоит убить царя. Более того, он говорил, что лишить тирана жизни должен человек из народа. А представилась возможность, и Халтурин не воспользовался ею. Почему?