Николай Анциферов. «Такова наша жизнь в письмах»: Письма родным и друзьям (1900–1950-е годы) - стр. 34

Я увидел Вас снова окруженным родными лицами. И среди них были три лица, волновавших меня, – дети Кости. Кирок так живо напомнил тех «мальчиков Фортунатовых», с которыми я познакомился 24 года тому назад. То же выражение лица – движения – даже такая же серая курточка с поясом и высокие сапоги. Арочка же так странно сочетала черты матери и Мани. Младшая тоже Фортунатова, но в ней я не мог ясно узнать кого-нибудь из Ваших детей.

Когда я видел всех их, и Гришу, и Мишу, рядом с Вами и слушал Ваши слова об этике хореизма и харитизма123, я порадовался за Вас, дорогой Алексей Федорович.

Простите, может быть, мое письмо будет Вам неприятно, напоминает много тяжелого. Но я пишу Вам смело. И я несу в жизнь с собой два гроба.

Хочется Вам сегодня на прощанье привести выдержку из XIX тома Герцена, м. б., Вы и не так скоро его получите (XIX том кончается 1867 г.).

Последняя запись из дневника:

«Декабрь 20/66 г.

Первый раз после похорон в мае 1852 я иду один на кладбище – я приехал один в Ниццу.

В 61 году я был с сыном.

В 65 – я был с двумя гробами124.

Теперь я являюсь один перед двумя прошедшими, перед закатившимся светилом – и потухнувшими надеждами – до всхода.

Что я скажу гробам?

Что в себе скажу перед вечной немотой?

Скоро пройдет 15 лет – какая исповедь, какие „были и думы“ в них»… 125

Вот в таких местах Герцен приобщает всех нас к своей жизни.

Возвращаюсь к обычной работе.

Так жаль, что мало побыл с Вами. Хотелось с Гришей по старинке побродить по парку и поговорить о жизни. Хотелось и с Мишей.

Привет всем Вашим.

Давно, давно уже собираюсь в Москву, и все не удавалось попасть. А так хочется побывать у Вас. Когда попаду, не знаю. Не раньше весны! У меня был в тяжелой форме сердечный припадок, и мне предписан строгий режим. Пришлось покориться. Сижу дома и готовлюсь к магистрантским экзаменам. Первая тема – А. И. Герцен. В связи с этим вопросом занялся Д. С. Миллем, Леопарди и Фейербахом126. К сожалению, 17-ый том до сих пор не вышел. Как живете Вы, как Ваши сыновья. Ну и хочется же мне попасть в Москву!

Шлю Вам привет из Ново-Николаевска127. В моей жизни произошли крупные и печальные перемены128. 24‐го февраля поздно вечером я был арестован и 25‐го февраля отправлен по этапу в распоряжение Ново-Николаевского государственного политического управления, которое направило меня в Омск. Пишите до востребования. Таню я оставил в санатории, маму больной. Сейчас я утешен письмами из дому, что друзья пришли на помощь моей семье. Может быть, мне удастся найти службу в Омске и перевести свою семью.