Никола зимний - стр. 15
– Погодь, не торопись. Всяко может случиться.
Потом, когда разделывали тушу, спросил:
– Струхнул, поди?
– Да вроде нет.
– Значит, не успел.
– Наверное. – Такое объяснение его устраивало. – Все так быстро произошло, я даже не понял, как выстрелил, но прицелиться не забыл.
– Ладно. Герой. Ловко управились. И пес геройский. Бобка, Бобка, иди ко мне.
Но того никакие похвалы не могли отвлечь от бурой туши. Остервенело рычал и отфыркивался от выдранной шерсти.
– И куда стоко мяса девать! Битый центер. Ты знаешь, где бригада взрывников русло чистит?
– Конечно, знаю.
– Газуй к ним, скажи, чтобы водки взяли и приезжали за мясом.
В лодке ему не терпелось рассказать, как они с отцом добыли медведя, но от волнения рассказ не получался: залаял Бобка, разбудил, отец схватил ружье, побежали, Бобка рвет медведя за ляжки, отец выстрелил первым, медведь поднялся на дыбы, и тогда пальнул он, и медведь рухнул к его ногам. Боялся, что мужики не поверят, но они слушали, не перебивая, и понимающе кивали.
Когда привез взрывников, отец уже разделал тушу и, сидя на чурбаке, бросал Бобке куски мяса и нахваливал его самыми нежными словами, которых даже детям не говорил. Мать стояла у плиты и варила медвежатину. Мясо еще не успело дойти, но отцу не терпелось налить гостям.
Он еще ни разу не выпивал при родителях. Отец протянул стакан.
– Ребенку-то пошто, – неуверенно встряла мать.
– Какой ребенок, если зверя завалил! – отмахнулся отец и, обращаясь к гостям: – Не струсил, мужиком себя показал. Осталось только бабу попробовать, – потом заглянул ему в глаза и, усмехнувшись, спросил: – А может, уже?
Он не понял, от чего загорелось лицо – от водки или от смущения.
Служилось легко. Сначала стыдился, что попал в стройбат. Надеялся, что возьмут в пограничники, все-таки сибиряк, охотник, но в военкомате решили, что крепкий парень с восьмилетним образованием в стройбате нужнее. Осмотрелся, освоился и случайно приглянулся «старику» из мастерских. Сибиряк сибиряка чует издалека. Леха вырос на Чулыме, в леспромхозе. Метил в чокеровщики, но, к счастью, промахнулся, попал в ремеслуху и больше года успел потокарить на военном заводе, многому выучился. Разговорились о рыбалке. Чулым, конечно, не Ангара, Леха и не спорил, но стерлядка и в Чулыме водится. Когда пришла посылка с ангарской рыбой, принес похвастаться, наша, мол, и жирнее, и крупнее. Леха отрезал кусок, скривился, сказал, что пересоленая, и пошел в свой тайник за спиртом. Пока выпивали, Леха завернул в газету половину рыбины и сказал:
– Это старшине. – И, наткнувшись на вопросительный взгляд, объяснил: – Пойду договариваться, чтобы тебя ко мне в ученики определили. Хороший токарь – специальность хлебная, все время со спиртом будешь. А я хороший токарь. И тебя научу.