Никогда тебя не отпущу - стр. 20

- Не жалость это, - говорю и тут же опускаю глаза. – Не только она… - добавляю тише.

А как смотреть на исполосованное шрамами тело, не представлять, какие это были раны, и при этом не жалеть?

- Жалость, - из его груди вырывается шипящий выдох. Кухня наполняется запахом горечи. – Все чего я удостоился… Хоть не равнодушие, - смотрит на меня прищурившись. В глазах пелена, а за ней, он скрывает бурю эмоций, сдерживает их, не показывает. – Не бери в голову. Было и прошло. Выжил. Пришел забрать свое и наказать виновных.

- Ты знаешь, кто тогда на нас напал? – подтягиваю ноги к груди. Упираюсь подбородком в колени.

- Исполнителей уже нет в живых. К сожалению, - сжимает руки в кулаки, на руках вздуваются вены. – Иначе я бы их собственноручно четвертовал.

Денис из прошлого так бы не поступил. Он бы искал способы наказать их законно. А этот загадочный Денис, я уверена, не задумываясь бы их искромсал.

- А кто их нанял? – пересохшие губы едва шевелятся.

Сколько раз я задавалась этим вопросом. И до сих пор он меня не отпустил. Кому мы так мешали?

На ум у меня всегда приходил только один человек – мой отец. Но у меня нет ни доказательств, ни полной уверенности.

Денис был женат на моей сестре, они ждали ребенка. Я взбрыкнула, нарушила наши договоренности. Неужели этого хватило, чтобы он сотворил подобное?

Какие цели?

- Не знаю. Пока не знаю, - берет нож и с яростью вонзает его в разделочную доску. Вздрагиваю. – Но я непременно найду эту тварь. Возможно, мой папаша приложил к этому руку.

- Нет, - мотаю головой. – Только не Ярослав. В этом я уверена.

Глаза Дениса вспыхиваю яростным огнем. На моих глазах черный пылающий зрачок поглощает радужку. А лицо бледнеет.

- Защищаешь? Подружились? Или не только?

- За это время узнала твоего отца совсем с другой стороны, - его ярость в тиски меня сжимает. – Он не желал тебе зла. И он оплакивал тебя.

- Конечно, - скалится. – И нас с тобой он разлучал только из лучших побуждений!

Ярослав многое мне рассказал из прошлого, около постели моей умирающей матери. Тогда он был откровенен. И на многие вещи, я теперь смотрю иначе.

- Это прозвучит дико, но, да, - сминаю пальцами подол платья. – У него не было выбора.

- После того как меня не стало, папаня подсуетился и тебя утешил? – слова как хлесткие пощечины.

- Ты в своем уме?! – моя злость поднимается из глубин, я снова закипаю.

Жалость и сострадание оттесняет негодование. Что бы он ни пережил. Денис ведь меня всю жизнь знает, но продолжает обвинять в несусветных вещах.

Он в них верит?

Кем он меня считает?

- Сын от него? – добивает новой мерзостью.