Никогда не заговаривайте с неизвестными - стр. 40

– Актриса в тебе еще жива!

– А, плевать, – она закурила. – Эти звонки обычно раздавались днем, перед его уходом на работу. Он всегда был дома. Мне не удавалось снять трубку и хотя бы узнать, кто говорит – мужчина или женщина. Я даже этого не знаю – что я следователю могу предъявить?!. Телефон у нас самый простой, без определителя, так что ему волей-неволей приходилось брать трубку… А он так не хотел говорить с этим человеком! Я видела, как ему тяжело, как страшно, как он психует… Однажды он сорвался и заорал туда: «Больше чтобы не звонили! Отвяжитесь от меня!» И бросил трубку. Никогда не видела его таким разъяренным. Но мне и тогда не удалось ничего из него вытащить. Он только и сказал, что это не мое дело. Когда я спросила, не с телевидением ли связаны эти неприятности, промолчал. А с чем еще это могло быть связано?

– С чем угодно, – возразил Саша. – А что ты вообще знала о муже?

– Что? – удивилась женщина. – Да все о нем знала, до последнего времени.

– Ладно, но про звонки с угрозами ты все равно могла бы рассказать следователю! Ты что – совсем милиции не доверяешь?

– Я бы рассказала… – замялась она. – Но боюсь, что он куда-то вляпался… А если начнется расследование, мне конец.

– Почему?!

– А почему умер он? Нет, я должна молчать. Я это чувствую! Я это поняла сегодня на кладбище… Саша, эти люди работали с ним вместе, наверное, не одну чашку кофе выпили в буфете, не один час проговорили по душам… А держались, как совершенно чужие. Никого из начальства не было. Пришли только люди его уровня… Начальство даже венка не послало. А те, кто явился?! Саша, они пришли на кладбище только потому, что иначе неприлично. Они не желали туда идти!

– Знаешь, кладбище – это развлечение на любителя, – постарался он сострить, но тут же получил обжигающую пощечину:

– Не смей так говорить о нем!

Ирина будто с изумлением посмотрела на свою ладонь, нанесшую удар, прижала эту руку к глазам и истерично всхлипнула. Саша сидел на краю постели, как манекен – слишком прямо, с неестественной слабой улыбкой, С неподвижным взглядом.

– Так, – негромко сказал он. – Начинаешь идеализировать покойного мужа? В таком случае, мне лучше уйти. Я ему не конкурент. Я-то пока жив.

– И уходи! Уходи! – провизжала она, зарываясь в скомканную постель. – И никогда уже не приходи! Пусть я тут умру совсем одна, кому я теперь нужна, кому?! О-о-о, как я вас всех ненавижу, мужиков! Все вы сволочи, все, все!

Саша встал, но уйти не решился. Ждал, пока она переборет свою истерику. Побродил по комнате, отхлебнул из бутылки, посмотрел в окно. Шел десятый час, ничего не разглядеть в этой дождливой ноябрьской тьме… Женщина все еще всхлипывала, но слишком устала, чтобы закатить настоящую истерику. Он предпочитал подождать, пока та окончательно не придет в себя и хотя бы извинится…