Никогда не заговаривайте с неизвестными - стр. 23
– Ну!
Баба полезла к нему целоваться, и парень в ту же секунду понял, что она пьяна. Вдрызг, в стельку. Ее повело над столиком, и чтобы не упасть, она принялась обнимать Ивана за шею. При этом она дышала ему в лицо какой-то дрянью и приговаривала:
– Золотые же вы мои мальчики, сколько воды утекло…
– Водки, сказала бы лучше, – он резко снял с себя цепкие руки и заставил ее сидеть прямо. – Ты что – тут работаешь?
– Ну, – она смущенно оправила свой белый, в крупных пятнах халат. – Этой, ну, посудомойкой. А что? Тебе низко теперь со мной посидеть?
– Почему же?
– Тогда постой, я живенько принесу… У меня там есть…
Она с трудом встала и удалилась за стойку. Хлопнула дверь, вздрогнули пивные пирамиды. Иван подумал, что пора уходить, но не мог заставить себя встать. Свидание с прошлым, которое началось ранним утром, явно затягивалось. А он-то думал, что его здесь никто не узнает…
Галка появилась очень довольная, вооруженная бутылкой «Столичной» и двумя пирожками на тарелке.
– Угощаю, – она поставила все это перед ним. – Вылей ты это пиво! «Хольстен», тоже мне. Знаешь, как мы его разбавляем?
Иван отодвинул кружку, оторвал креветке голову, высосал сладкое мясо. Разговаривать с Галкой не хотелось, да и о чем было говорить? Да, был в их жизни пустырь, а на пустыре каждый вечер загорались костры. Мальчишки сидели там, пекли на прутиках картошку, поджаривали унесенный из дому хлеб. Тут же грелись у огня своры бродячих собак. Все взрослые в районе этих собак боялись, а вот мальчишки – нет. Их псы не трогали, чувствовали – это существа той же породы.
Как-то мальчишки, и среди них Иван, засиделись до полуночи. Костер давно прогорел, но было не холодно – начало лета. Иван курил, с удовольствием пуская носом дым. Его лучший друг, Косой, ворошил палкой угли, отыскивая пропавшую картофелину. Он надеялся, что ее еще можно съесть – может, не вся сгорела. Кто там еще сидел, Иван уже не помнил. И вдруг в темноте бешено залаяли собаки. Мальчишки насторожились. Они знали – на пустырь пришел кто-то чужой. Их-то собаки знали как облупленных. Значит, за кем-то идут родители, или пьяный забрел, или милиция, или – что еще хуже – взрослая шпана…
– Ни хрена не вижу, – Косой вскочил и всматривался в темноту. – Вроде кто-то идет. Вон там, у заборов, видишь?
И тогда Иван тоже увидел ее. К тлеющим углям костра нетвердой походкой шла женщина. То ли больная, то ли пьяная – то быстро шла, то вдруг резко останавливалась, словно в нерешительности, снова делала несколько кривых шагов. Мальчишки затаили дыхание, глядя в ее сторону.