Никогда не предавай мечту - стр. 29
Испытание славой Грэг не прошёл. Зелёный змий затягивал удавку на шее всё туже, скандалов становилось больше. В какой-то момент он почти слетел с катушек: бросил школу и танцы, в пьяном угаре гонял по ночам на байке.
Друзья отвернулись. Подобострастные жополизы растворились в пространстве. Последней ушла жена, не выдержав его образа жизни и диких выходок. Ушла и забрала с собой дочь. Да и правильно: зачем чистому и светлому зайцу видеть, как катится в пропасть собственный отец?
Наверное, он однажды разбился бы. Свернул шею, замёрз в канаве как бездомный пёс, но Бог и ангел-хранитель берегли его.
Он бросил элитный район и огромную квартиру, что напоминала ему выстуженный холодом и пустотой склеп, и переселился к единственному другу, что остался ему верен: мощный байк служил исправно, молча, любил его таким, какой он есть. Без купюр.
В гараже пахло бензином, деревом и металлом. Здесь он спрятался от всего мира. В этом тихом месте в одиночку боролся с зависимостью и победил. Как всегда. Но больше ему не хотелось ни славы, ни света софитов. Хотелось побыть самим собой. В тишине. Разобраться с жизнью и приоритетами. Днём он спал и читал книги. Думал и возвращался к истокам собственной философии. А по ночам, иногда под утро, выходил танцевать. Тело требовало движения, а душа рвалась на части и просила: ещё! Давай ещё! Жги! Сжигай дотла, разводи костры до небес!
Подчиняясь поступательному ритму, музыке, что рвала барабанные перепонки изнутри, рыдала саксофоном, плакала скрипкой и рвала струны электрогитары.
И он жёг.
Таким его и застал однажды Гордей. Увидел и не смог пройти мимо, свернуть, сделать вид, что не заметил.
Грэг помнит его глаза. Помнит упрямо сведённые брови и по-детски пухлые губы.
– Научи меня, – не попросил, потребовал этот мальчишка.
– Отстань, я больше не учу, – Грэгу хотелось избавиться от настырного щенка и забыть эти сумрачные глаза, что смотрели на него выжидательно.
– Научи! – упорствовал, не знающий отказа и не умеющий отступать и проигрывать золотой мальчик.
– Тебе уже поздно, – смерил холодно нескладную фигуру. Руки слабоваты, колени разболтаны. Ещё не подросток, конечно, но близко, очень близко.
– Поздно – это когда на кладбище лежишь, – высказал ему одиннадцатилетний пацан. И Грэга почему-то проняло. И этот не по-детски взрослый взгляд, и эти очень взрослые слова.
Макс Гордеев был первым учеником, которого он взял в обучение после перерыва. Мальчишка стал единственной опорной точкой, что позволяла Грэгу удержаться на плаву, балансировать на грани и не падать. Грэг пришёл в себя и отдался делу, которое получалось у него лучше всего – учить. Это было единственное, к чему он чувствовал желание. Это то, что называют высоким, как небо, словом – призвание. И Грэг наконец-то дорос до него окончательно.