Никитский бульвар - стр. 6
У площади Никитские ворота по повелению Павла I по проекту петербургского архитектора Стасова появилась гостиница. На земле, где сейчас строения бульвара, историк Петр Сытин во времена Суворова насчитал шесть дворов служащих соседних церквей, четыре двора купцов, шесть дворов чиновников и знати. Их заполняли сплошь деревянные дома, лавки, харчевни, цирюльни. Все это многообразие сгорело при пожаре 1812 года.
После бурного возрождения Москвы картина резко изменилась. На месте разобранных стен Белого города и земляного вала поднялись в два ряда липы Никитского бульвара. Его проезды, внутренний и внешний, начали обживать самые знатные и состоятельные аристократы, заказывая проекты особняков лучшим архитекторам. Когда эта работа завершилась, увидевший Москву в первой половине ХIХ века Белинский заметил: «…обе линии по сторонам Тверского и Никитского бульваров состоят преимущественно из господских (московское слово!) домов».
Пройдем по сторонам бульвара, где сломали гостиницу времен Павла I и Суворова, но сохранились другие дома, где жили замечательные люди.
Сосед Никитского монастыря – Московский университет сохранил все свои здания на Большой Никитской улице. На углу с Романовым переулком, названным так в честь династии Романовых, в двухэтажном некогда жилом доме, находилось издательство МГУ, а в глубине двора помещалась типография университета.
Сюда весной 1956 года я принес отпечатанный на машинке диплом «Фельетоны газеты «Правда», откуда его, как полагалось перед защитой, унес в твердом переплете. Больше всех мне нравились фельетоны за подписью «Юрий Золотарев». Он состоял в узком кругу фельетонистов центральных газет, писавших по заданию «инстанций» пасквили, в частности на самых известных артистов, писателей, спортсменов – Марка Бернеса, Людмилу Гурченко, Эдуарда Стрельцова, чьим именем назвали в Москве стадион. После звонких публикаций делались «оргвыводы» и для героев фельетонов закрывались двери концертных залов, издательств, стадионов.
Спустя полтора года после защиты диплома меня зачислили в штат «Московской правды». И я вдруг стал соседом на этаже с матерым Юрием Леонидовичем Золотаревым, в 34 года казавшимся мне пожилым, плотной комплекции мужчиной, способным растоптать любую репутацию, единственным в редакции беллетристом, членом Союза писателей СССР.
29 мая 1958 года «вся Москва» читала его фельетон «Тузик в обмороке», посвященный Клавдии Шульженко, не забытой с тех пор народом, сочиненный по всем канонам партийной печати. Поводом послужила отмена ее концерта в клубе в связи со смертельной раной собаки – тибетского терьера, попавшего под колеса автомашины. Дирекция клуба написала жалобу в горком партии, оттуда последовало указание газете МГК КПСС наказать зазнавшуюся певицу. Его выполнил Юрий Золотарев, сочинив такие диалоги: