Никак не меньше - стр. 18
– А что с ним?
Она гладит меня по голой спине, а я глажу ее по голове, запустив в волосы пятерню.
– Печень не выдержала. Сказали, алкогольный гепатит. Я так и знала, что пьянство сведет его в могилу. Всех нас сведет, одного за другим. Сначала Картер, теперь вот отец… Дело за мной.
Сжимаю ее покрепче, чтобы выбросила из головы эту чушь.
– Давай, выкладывай все как есть.
Отправив ее на диван, я запираю входную дверь и направляюсь следом. Дакоту трясет. Вцепилась в меня так, словно ей страшно, что ее сейчас подхватит ветром и унесет незнамо куда.
Медсестра была немногословна и очень профессиональна, ее слов Дакота не поняла и тем более не запомнила. В общем, отца стремительно покидают силы, денег нет, а тут еще такие расходы. Уму непостижимо, что человек – ну пусть гадкий, пусть злой – за всю жизнь не смог заработать себе на лечение!
– Ты хочешь поехать? – Я глажу ее по рукам, пытаясь хоть как-то унять дрожь, чуточку успокоить.
– Ничего не получится, денег нет. Я едва свожу концы с концами.
Я хотел заглянуть ей в глаза – она отвернулась, уткнулась лицом в мою грудь.
– Не поедешь из-за денег? А если бы были, поехала?
Я не слишком бы удивился, если бы Дакота вообще не хотела увидеться со стариком перед смертью. При всем, что мне известно об этой семейке, я не стал бы ее винить.
– Только не предлагай денег, – говорит она, не успел я и рта открыть. – Прости, мне не стоило приходить, просто не знала, куда податься. Мои соседки попросту не поймут, а Мэгги чужие проблемы вообще до балды.
– Чш-ш, – поглаживаю Дакоту по спине, как дитя малое. – Не извиняйся.
Подцепив за подбородок, поворачиваю к себе ее личико.
– Я даже не знаю, грустить или радоваться. Может, оно и к лучшему. Просто он – последний родной человек, вот и все. А если и его не станет, то я останусь одна-одинешенька на целом свете. У меня никого больше нет, Лэндон, никого.
Я молчу, однако на него как отца можно было и не рассчитывать. Вряд ли он ее вообще замечал, причем с самого раннего детства. И я, конечно, не стану говорить, что не опечален его уходом. Пусть Дакота считает, что совершенно нормально испытывать то, что испытывает она.
– Ну как я к нему не поеду? Больше-то некому. Его там даже не похоронят. Как вообще люди платят за похороны? – спрашивает она надтреснутым голосом.
Я не размыкаю объятий. Пытаюсь припомнить всю ее родню, которую я когда-либо видел. В Огайо живет ее тетка, сестра отца. Дедушка-бабушка по отцовской линии давным-давно умерли, а по материнской – давно с ней не разговаривают. Когда ее мать ушла из дома, они еще созванивались, раз в неделю, не чаще. Но со временем перестали, и мы решили, что Йоланда больше никогда не вернется из своего Чикаго. Должно быть, старикам тяжело было разговаривать с отпрысками беглой дочурки, и, оберегая себя от непрошеных чувств, они полностью отгородились от внуков.