Ника, Эрн и волшебное зеркало - стр. 15
Глава 4
– Вы ларина Моника Гордиан? – поинтересовался усатый жандарм в круглом котелке и с блестящим жетоном в руке.
Ника почему-то ожидала увидеть Арнана Саудреста. Эта мысль неприятно кольнула девушку, но она постаралась не подать виду. В самом деле, что это за странное желание снова встретиться с миором уполномоченным? Старшие братья преподали ей много уроков, а также показали, как ловко играют на чувствах поклонниц и как легко оставляют тех рыдать в одиночестве. Ника не хотела обмануться, она всегда считала себя подготовленной к подобным уловкам.
– Да, это я. Слушаю вас, – Моника старательно сдерживалась, чтобы не бросить взгляд на дверь в ванную. Она ещё с детства поняла, что если смотреть на спрятанную от маменьки книгу, то маменька непременно посмотрит в ту же сторону.
– Вы обвиняетесь в соучастии в убийстве миора Бернита Ланкандо, сокрытии улик международного заговора, сопричастности к торговле запрещёнными в Кадарии артефактами и покушении на убийство уполномоченного особого отдела по борьбе с контрафактными артефактами, – твёрдо заявил жандарм, глядя в бледнеющее с каждым словом лицо Моники.
На последней фразе мужчина чуть не споткнулся, услышав подозрительный полувсхлип-полувздох из уборной. Ника закусила щёку изнутри, сдерживая крик отчаяния. Если от первых пунктов обвинения она легко могла отмахнуться, то последнее ставило под удар все её планы. Как бы не получилось в итоге, что вместо примерки платья для приёма в честь свадьбы брата, она наденет тюремные лохмотья.
О том, что в ванной прячется Эрнард, Моника вспомнила только когда жандарм рывком распахнул дверь, замер на пороге и с шумом выпустил воздух, надув щёки. Девушка шагнула ближе, чуть пригнулась, чтобы заглянуть в уборную, и повторила жест полицейского. На бортике душевой кабины восседал Эрнард, облачённый в позавчерашний костюм Моники: помятая блузка с широкими рукавами-буфами была щедро залита кофе, которым Эрн окатил девушку в тот день; длинная и не очень удобная, но зато подходящая к блузке юбка открывала подкачанные икры, облачённые в те самые кружевные чулки, что выглядывали из корзины для белья.
Моника подняла взгляд выше и прокусила щёку до крови. Белокурые локоны изящными завитками обрамляли узкое лицо Эрнарда, а напудренные скулы казались фарфоровыми. Лёгкий румянец, сливовая помада – самая нелюбимая помада Моники, подаренная ей Татией, – и смущённая улыбка на губах Эрна окончательно добили девушку. Она вцепилась в дверной косяк, несколько раз поморгала и всё же всхлипнула не то от смеха, не то от злости.