Нигилист-невидимка - стр. 32

– Ты не держи зла. Петрушка свойский. Он из наших, из текстильщиков. Хороший человек, истинно голубь. Плохой человек разве будет пить? У пьющего вся душа нараспашку, а у дрянного человека и души-то нет, так, слякоть и грязь.

Чтобы разрядить обстановку, сыщик вылил остатки вина в стакан Нерону Иванычу, не забыв плеснуть себе. Подмигнул Непрушкину:

– Всё путём, как говорится. Будем здоровы. А фамилия моя Мясников.

Петрушка искренне заулыбался от знакомства с человеком такой простой и весёлой фамилии. Анненский чокнулся с сапожником эдак со значением, а Нерон Иваныч правильно понял и сказал:

– За представление! – и немедленно выпил.

– Эх-ма, а ведь всё зло от пьянства! – воскликнул Непрушкин. – Если бы не зелено вино, в России давно был бы рай. Русские люди умны, трудолюбивы, Богу покорны, Государя чтят. Отними у них свободу, и не услышишь даже глухого ропота, но отбери бутылку, и ты их злейший враг. Я вам так говорю, введение сухого закона в России неизбежно приведёт к революции!

Сапожник покачал головой, утёр усы задубевшей, изрезанной дратвой рукою.

– Нет, ты чего, Петрушка, – с недоверием сказал он. – Не будет такого никогда. Это ж каким зверем надо быть, чтобы ввести в России сухой закон?

– А вот так и будет, – в запальчивости провозгласил Непрушкин. – Если враги у власти окажутся.

– Врагов, – твёрдо сказал Анненский, – мы будем казнить.

– Всех не перевешаете, – брякнул сапожник.

– А мы топором, – Петрушка откинулся на спинку стула и мечтательно оглядел залу.

Известный сыщик навострил уши и весь подобрался, как волк перед прыжком.

– Это ты-то топором? Грызь не развяжется?

– А мы Раскольника ангажируем.

– Где же ты его возьмёшь?

– Знаю, где у него логово, – похвастался Непрушкин. – Чего смотришь, будто укусить хочешь?

– Спросить хочу.

– Спросить? С меня? – заблатовал ткач. – А обоснуешь спрос свой?

– Не кривляйся, Петрушка. Спрошу с тебя, когда претензии возникнут, а ты ответишь деньгами или головой. Сейчас по-хорошему у тебя спрашиваю, где он?

– Кто?

– Раскольник.

– Тебе зачем?

– Надобность имеется.

– Для кого интересуешься?

– Для себя.

– А ты кто?

– Бригадир мясников, – отрезал ротмистр жандармерии.

– Он Мясников, бригадир с боен, – заторопился поддержать сапожник, видя, что идёт к нехорошему.

– Ты сказал, что знаешь, где Раскольник тихарится, так это он от меня ныкается. Он мне должен! Давай выкладывай.

Непрушкин струхнул. Румянец опал с его щёк как пепел с фарфоровой вазы. Он печёнками чувствовал, что сейчас этот страшный человек его загрызёт. Или порежет обвалочным ножом прямо при всех прилюдно, если он на скотобойне работает.