Нигилист-невидимка - стр. 22

– Нелегко оставаться добрым, когда нет денег, – вторя своим мыслям, сказал Воглев.

– Средства, – деликатно заметил Савинков, – можно добыть, если хватит духу на экспроприацию их у финансистов и банков.

Воглев неподвижно смотрел в землю.

– Со мной вы говорите одно, за столом другое, – пробурчал он.

«Как-то не складывается беседа, – засомневался Савинков. – Я перед ним сам как не в себе. Что это, откуда?»

– Там было не совсем уместно. Ежов – паяц. Перед графиней я не хотел предстать совершеннейшим злодеем.

– А передо мной не боитесь?

Сейчас Воглев изрядно подавлял, от него исходила неприкрытая угроза.

– Я уже государственный преступник, – решил напугать его Савинков. – Не боюсь. Что вы предлагаете?

– Дело надо делать.

– Какое дело?

– Узнаете, – Воглев резко встал, бросил под ноги окурок, топнул по нему и, слегка ковыляя, зашагал к дому.

Савинков остался на скамейке, избегая встречи с троглодитом. Смотрел на дом, думал, что придётся бок о бок жить с этим тяжёлым человеком. Как найти с ним общий язык? «В народ не верит, религию отрицает, дичится. Всё не по нём, нигилист какой-то», – опечалился Савинков. Он ощутил себя лишним на этой даче и вообще в Озерках.

Савинков поднял глаза. Дневной зной унялся, но небо и не думало темнеть. «Белые ночи, как в ссылке… Или здесь закончились? В любом случае, светло будет ещё долго, не споткнёшься. Что, если уйти сейчас, по вечерней свежести? Сколько до Песков? Я смогу посетить по очереди всех в пристойное время, если сразу найти ночлег не получится. У кого-нибудь, да приткнусь. Надо двигать, пока не поздно». Поев и выспавшись, молодой социалист ощутил прилив сил и чувствовал себя способным к любым свершениям, включая поход из пригорода в центр и блуждание от порога к порогу.

Деловито подошла Марья. Примерилась, будто гвозди заколачивала:

– Барин, идём в дом. Я комнату наверху прибрала.

Странствия по ночному Санкт-Петербургу отменялись.

Савинков смахнул со щеки комара, поднялся со скамейки, одёрнул пиджак.

– Где Антон Аркадьевич?

– Внизу, – Марья не сочла нужным развивать мысль, найдя интерес гостя удовлетворённым в полной мере.

Новое жильё размещалось под самой крышей. Просторная комната в мансарде имела все признаки упадка. Козетка и мягкое полукресло с полосатой обивкой принадлежали к одному гарнитуру. Жёлтого дерева диван-монстр с огромною выгнутою деревянною спинкой, прикрытый красным бархатным покрывалом с бахромой, относился к совершенно иному. Непонятно было, как его затащили сюда. Туалет с мутным зеркальцем в простенке между одёжным шкапчиком и жёстким немецким стулом были словно доставлены из передней невзрачного доходного дома. Имелся даже седой старины письменный стол, перекошенный, с кругами от стаканов и прожжённой на правом углу столешницей, в которую въелась затёртая чернильная лужа. «Кабы не времён Павла Петровича обстановка», – поразился впечатлительный революционер.