Нигде и никогда - стр. 8

– Легенды, легенды… – пробормотал он, повернулся на бок и заснул.

Солнце скрылось за лесом, но светлая полоса дороги еще виднелась в наступивших сумерках. Дорога устало расталкивала поле и неторопливо втекала под сосны, чтобы где-то далеко-далеко, изогнувшись в сотне поворотов и переползя через десяток деревянных мостиков над лесными ручьями, выбраться к бетонному чуду автострады. Там она замирала в изумлении, вслушиваясь в гул мчащихся неизвестно откуда и куда автомобилей, и ее теплая песчаная шкура, усыпанная хвоей и шишками, вдруг превращалась в холодный бетон, равнодушный к прикосновению колес.

Но все это было очень далеко, за лесом, а сюда не долетал рокот моторов. Он терялся среди сосен, глох в папоротниках, тонул в болотцах – и в поле под темнеющим небом было тихо. Длинные тела автомобилей со свистом стелились над бетоном там, за сотней поворотов и десятком мостиков, а здесь, на песке, еще не просохшем после короткого летнего дождя, четко отпечатались следы конских копыт.

Он присел, осторожно потрогал след. Песок послушно вдавился под пальцами, песок был шершавым и влажным, податливым и прохладным. Из такого песка можно было без труда соорудить башню на дороге, только – вот беда! – башня эта при солнечном свете потекла бы сыпучими струями к своему подножию.

Он бережно накрыл ладонью полукруглую гравюру, подаренную дорогой, выпрямился и медленно пошел дальше. Проплыл мимо сарай, в котором водились летучие мыши, и опять плотными упругими валами сдавили дорогу стебли пшеницы. Пшеница застыла в вечернем безветрии, но спокойствие ее было обманчивым: она просто ждала, когда совсем стемнеет, чтобы превратиться в море и выплеснуть к звездам жутковатый силуэт «Летучего голландца». И сосны прикидывались тихонями, шуршали, подражая камышам, а сами нетерпеливо тянулись к небу, мечтая ринуться вверх, подобно ракетам, как только погаснет бледная полоска на горизонте. И даже сарай был не прочь притвориться Таинственным островом, что укрылся где-то в безмятежных морских водах.

Он шел по уютной дороге, переброшенной через Вселенную, и улыбался чуть напряженно, и ждал. Он предчувствовал, что вот сейчас, сейчас!..

В лесу печально крикнула птица – и знакомая дрожь пробежала по телу. Она скакнула в сердце – и сердце провалилось на мгновение, затихло, а потом застучало еще быстрее; она ворвалась в голову – и тело стало почти невесомым, как бумажный змей. Казалось, вот-вот подхватит его теплый ветер и понесет над полями, выше, выше, сквозь темное небо, прочь от Земли, к звездам…