Ничей - стр. 16
В журналистских кругах это событие вызвало изрядный смех. Андрей Павлович относился к тесному кружку спивающихся корифеев. Корифеями эти работники пера и микрофона величали себя сами, ибо когда-то вместе учились и получали ценные указания из обкома партии. После краха социализма судьба раскидала их, и отчего-то ни один особо не преуспел. Карлова из «Советской промышленности» выперли, да и сама «Промышленность» протянула недолго. Обиженный на весь белый свет, Андрей Павлович подрабатывал в разных изданиях, рангом пониже и с уровнем оплаты поскромнее. Писал, как он выражался, крепкую публицистику. Я в ней ничего крепкого не видел, мог лишь гадать о крепости употребленных при написании напитков. В погоне за яркими эпитетами вольно обращаясь с фактурой, Карлов неоднократно нарывался на неприятности. За него редакциям не раз приходилось письменно извиняться. Посему корифей сменил немало изданий, а несло от него вечно, как от ликероводочного завода.
Когда в парламенте Андрею Павловичу сказали, что рабочий день здесь начинается в девять утра, он сильно оскорбился. По словам Андрея Павловича, произнесенным при этом, он всегда был и остался человеком творческим, а человеку творческому не пристало являться в контору по звонку. Человек творческий, по его словам, творит, опираясь на вдохновение, а не по приказу. Как ни странно, после этих слов из аппарата его не попросили. Хрюшников, по данным из надежного источника, прямо балдел от корифеевой писанины и даже приводил ее в пример. Сидеть вдвоем с Карловым в одном кабинете никто не хотел, дабы не подвергнуться отравлению. В конце концов, после внутренней борьбы, подселили к нему бедную Ольгу – как самую молодую и не могущую сопротивляться.
– Идите, Владимир Владимирович, занимайтесь, – сказал я веско, давая понять, что беседа окончена.
День в парламенте близился к финишу. Хрюшникова я так и не услышал и не увидел. От Елены Вячеславовны узнал, что спикер заезжал минут на десять, потом снова уехал. Соединить она, по ее словам, не успела – а вернее, как всегда, не захотела. Думаю, по своему обыкновению разгадывала кроссворды и сканворды. К такому варианту я был заранее морально подготовлен. Поэтому очередной гость застал меня за составлением пространной служебной записки на высочайшее имя.
Дверь отворилась, пропуская внутрь кабинета Семёна Марковича Домашевского, одного из моих предшественников на высоком посту в пресс-службе законодательного собрания. Служивший верой и правдой партийному спикеру из фракции «Коммунисты и беспартийные», он был без церемоний выброшен из ближнего круга при смене караула. Эпоха «Ядрёной России» загнала Семёна Марковича в консультанты третьесортного отдела писем. Зам управляющего делами Власьев собственноручно выкинул в коридор пожитки и бумаги опального пресс-секретаря.