Ничего они с нами не сделают. Драматургия. Проза. Воспоминания - стр. 54
ПУШКИН (неожиданно горячо). Да нет же! Это заблужденье, клянусь вам. Оно преследует каждый мой шаг. Поверьте, я не ищу ссоры ни с правительством, ни с людьми. Более того, я хотел бы жить с ними в дружбе. Если б вы знали, с каким волнением я думаю о восхитительной судьбе вашего отца. Я хотел бы постичь, как удалось ему сохранить любовь и уважение вместе и общества, и властей? В чем тут отгадка? В чем счастливая суть этого характера? В его доброте? В смирении перед Промыслом? В чем? Признаюсь, я часто ему завидовал. Я спрашивал себя: почему мне не дано быть таким же? И чего не дано? Мои ли черные предки сыграли со мной черную шутку? Или таков мой странный ум? Не знаю, но тут есть злая ошибка. Я рожден для мира – не для войны.
СОФЬЯ. Учитесь властвовать собой – кажется, так писал поэт.
ПУШКИН. Вот еще! Мало ль чего мы пишем! Нас послушать – мы все превзошли, а приглядишься, так сущие дети. Ну, с богом, кума. Чудо, как здесь хорошо. Простор, ветер морской, My native land, adieu!
СОФЬЯ. Как грустно, Пушкин.
ПУШКИН. Это пройдет. День, другой, вы ступите на землю Европы, Италия распахнется пред вами. Бог ты мой бог, какое счастье. Ехать далеко, куда хочется, в неведомые краи. Можно умереть от счастья. (Он склоняется к ее руке.)
СОФЬЯ. Помните ж то, что я вам сказала.
ПУШКИН. А вы не оборачивайтесь да не глядите вслед. Примета верная. Прощайте и простите. Пора. Хозяин моего дома повадился рано запирать двери. Верно, боится, что лестницу украдут. (Разведя руками.) Все хозяева на один манер. Чуть что – на запор ворота! (Крики матросов. Далекая музыка.)
Ресторация Дюмэ. За столом – Сергей Соболевский, полковник Абас-кули-ага и похожий на брата Лев Пушкин.
СОБОЛЕВСКИЙ. Пушкин Лев Сергеич, истый патриот, тянет ерофеич в африканский рот.
ЛЕВ СЕРГЕЕВИЧ. Да, коли на Понсарденшу денег нет.
СОБОЛЕВСКИЙ. Молчу, ты меня обезоружил.
АБАС-АГА. Покуда человек безмолвствует, неведомы его дарованья, но скрыты и пороки.
СОБОЛЕВСКИЙ. Кто сказал?
АБАС-АГА. Саади.
ЛЕВ СЕРГЕЕВИЧ. Уж не тебе чета, Абас-ага, à la votre.
АБАС-АГА. Merci, monsieur. Vous êtes très aimable.
Входит Пушкин.
СОБОЛЕВСКИЙ. Смирись, Кавказ! Идет Ермолов.
ПУШКИН. Эка незадача! Всегда нарочно загодя прихожу, чтоб не видеть ваших рож, а нынче, как на грех, дела задержали. Виноват, Абас-ага, к вам сие не относится.
АБАС-АГА. Ваше место во главе стола, никто не смел его занять.
ПУШКИН. Вот новости! За что такая честь?
АБАС-АГА. На Востоке нет человека более чтимого, чем поэт.
ПУШКИН. Ну что нам на вас оглядываться? Мы вперед далеко ушли.