Ни ума, ни фантазии - стр. 34

– Кхм… Эм-м-м… Видишь ли…

– Что? – Лиза предчувствовала нечто.

– Я сегодня сдал путёвки, на работе устроили балаган, а платить заставили меня, прости, – на одном дыхании выпалил Костя.

– Мы что, снова никуда не поедем? – Она очень хотела поехать.

– Лиз, ну прости меня! Я больше не буду. – Костя ухватился руками за её нежную головку и поцеловал её в самое темечко.

– Одно и то же! Одно и то же! Да это же ад, Костя! И духота, духота!

– Тише, Лиз, тише. Ну что ты! – Он обнял её и гладил вздрагивающую спину. – Праздник – такая же ерунда, как и будень. Он тоже проходит.

– Ты врёшь, врёшь! – билась Лиза, из объятий, впрочем, не вылезая.

– А может, и вру…

Уложив Лизу спать, Костя снова полез смотреть новости.

Странное дело: на острове Татышева расплодились медведи. Пришла пора охотникам расхлёбывать эту кашу.

Глаза – слипаются, не видать – ни зги, мотор – ворчит, время – ползёт.

Последние двенадцать часов я мечтал о матрасе, спальнике или хотя бы ровной поверхности доски. Последние двенадцать часов я хотел заболеть какой-нибудь сонницей, чтобы она – на всё наплевав – сразила меня сном прямо за рулём. Последние двенадцать часов я вёл по пустынной дороге, готовой напрочь исчезнуть в ночи, разбитый и немножко погнилый УАЗик, в народе известный по простецкому прозвищу «Буханка».

Я ехал уже второй день: всё без сна – на энергетиках и сигаретах. Я переносил лишения мужественно: но именно эта ночь – эти двенадцать часов – убивали. Хотелось забыться: впасть в спячку: как медведь.

Даже придорожный отельчик мне вряд ли бы помог (а искушения были), вокруг было настолько тихо, что если бы мне приспичило остановить мотор и просидеть в этой звенящей тишине хотя бы пару минут, – я верно бы сошёл с ума.

Не было ни света, ни звуков. Казалось, что вообще ничего нет.

С тех пор, как свет погасили, – ещё вчера, в десять, – я не встретил на дороге ни одной машины, ни одного зверька. Упорно и бессмысленно вглядывался я в выхваченный фарами из тьмы асфальт. Трасса была не ахти – вся в колдобинах. А всё равно странно.

Смотрю на дедушкины часы: на цепочке, смешные. Одиннадцать утра, – а света всё нет и нет. Или одиннадцать вечера? Циферблат на двенадцать делений – сходу не разберёшь, ночь или день. Может, я и не уезжал никуда?..