Незнакомка с родинкой на щеке - стр. 38
А умыться хотелось… еще больше хотелось ванну с душистым мылом и Женин кофе с baiser. Но уж не до жиру.
Вода в тазу оказалась чище, чем я думала.
После я осмелела настолько, что встала с ногами на нары и забралась на каменный выступ у стены, как делали иногда мои соседки – и тогда лица моего коснулся свежий ветерок из зарешеченного окна. До чего же сладким и по-особенному милым сердцу казался сейчас студеный петербургский воздух. Ежели закрыть глаза, то можно представить даже, что я стою на балконе нашей квартиры на Малой Морской, а внизу шумит по-утреннему оживленная улица…
– Эй! Маруся! – меня грубо дернули за подол юбки и издевательски выговорили имя, догадавшись уж, что мне оно не принадлежит. – Кличут тебя вон.
Сперва я испугалась намерению тюремного караульного куда-то меня увести, но в следующий миг сердце радостно забилось: Женя! Возможно, скоро я его увижу!
По сырому плохо освещенному коридору я не шла, а бежала, даже не мешали наручники. Я не питала иллюзий, что меня выпустят отсюда тотчас, но, по крайней мере, я увижу его и обниму. И пускай хоть одна живая душа попробует мне помешать!
Меня привели в кабинет начальника Дома предварительного заключения – такой же сырой и темный как камера, разве что обставленный не в пример лучше. И надежды рухнули в один миг: у открытого окна, спиною к улице, стоял господин Якимов. Я отшатнулась назад, не удержавшись. Он снисходительно улыбнулся.
– Снимите с дамы наручники, – велел он, и надзиратель подчинился. А после вышел, оставив нас вдвоем.
Лев Кириллович Якимов – подтянутый господин возрастом около пятидесяти лет, моложавый и тщательно одетый, с острым взглядом умных серых глаз. На правую ногу он немного прихрамывал. Якимов имел мировую известность как профессор Николаевской академии Генерального штаба, специалист по математике, автор нескольких монографий и завсегдатай научных слетов. Очень немногие осведомлены, что главной целью его поездок было противодействие иностранным шпионам в Российской Империи. И еще меньше народу догадывалось, сколь сильна его вражда с моим дядюшкой, Платоном Алексеевичем. И какие глубоко личные причины лежат в основе ее. Помимо того очевидного, что дядюшка и господин Якимов излишне часто сталкиваются по работе, не в силах разграничить сферы деятельности.
– Рад видеть вас в добром здравии, Лидия Гавриловна. Как спалось? – поинтересовался он.
Я жгла его взглядом не в силах сделать большее. Ответила резко:
– В любом случае лучше, чем вам. «И мальчики кровавые в глазах, и рад бежать, да некуда. Да, жалок тот, в ком совесть нечиста»