Незнакомцы в поезде - стр. 11
Почему он это спросил? Неужели так заметно? Бруно смотрел цепко, не мигая, не упуская ни одной мелочи, – он будто перешагнул порог усталости, когда сон необходим, и у него открылось второе дыхание. Гай вдруг понял, что эти серые глаза так пристально следят за ним уже не первый час.
– С чего вы взяли?
– Вы хороший парень. Очень серьезный. И женщины даются вам нелегко, правда же?
– В каком смысле нелегко? – переспросил Гай сердито, хотя в душе был благодарен Бруно.
Попутчик искренне сказал ему то, что на самом деле о нем думал. Гай уже знал, что среди людей это большая редкость.
Меж тем ответа он не дождался. Бруно лишь развел руками и вздохнул.
– Что значит «нелегко»? – повторил Гай.
– Ну, душа нараспашку, большие надежды. А они вас по зубам, да?
– Не совсем так.
Гай почувствовал укол жалости к себе и счел нужным встать, прихватив бокал. Но пройтись в купе было негде. К тому же вагон так трясло, что, даже стоя на месте, с трудом удавалось удерживать равновесие.
А Бруно продолжал смотреть на него, закинув ногу на ногу и подергивая старомодным ботинком. Он то и дело стряхивал сигарету, держа ее над тарелкой. Черно-розовый стейк медленно покрывался слоем пепла. Гай обратил внимание, что дружелюбия у Бруно поубавилось, как только он услышал про жену. Зато прибавилось любопытства.
– И что же, она начала изменять вам?
Проницательность Бруно действовала Гаю на нервы.
– Нет. Это все уже в прошлом.
– Но вы до сих пор состоите в браке? Ведь можно было успеть развестись?
Гаю внезапно стало стыдно.
– Раньше я не особо задумывался о разводе.
– А что теперь?
– Теперь она попросила. Думаю, ждет ребенка.
– О… Ну да, для развода самое время. То есть три года она спала со всеми подряд и наконец кого-то заарканила?
Скорее всего, Бруно попал в точку. И заарканила именно ребенком. Как он смог все это угадать? Наверняка просто распознал в Мириам черты другой женщины – той, кого лично знал и презирал.
Гай повернулся к окну, но не увидел в нем ничего, кроме собственного отражения. Удары сердца сотрясали его тело сильнее вагонной качки. Пожалуй, он так разволновался, потому что прежде еще никому не рассказывал так много о Мириам – даже Анне. Он только не объяснил Бруно того, что Мириам когда-то была другой – милой, верной, одинокой. Она всем сердцем стремилась к нему и к свободе от своей семьи. Завтра он ее встретит, сможет даже коснуться, лишь протянув руку… Впрочем, мысль о прикосновении к ее мягкому телу, некогда такому желанному, стала теперь невыносимой. Гай вдруг почувствовал себя очень несчастным.