Незнакомцы. Найти в Тиндер себя. Количество рваных историй - стр. 4
Мужчины. Много мужчин. Циничность. Поверхностность. Деньги. Претенциозность. Слабость. Жестокость. Но жалкость. Холодность. Неспособность найти свое место. Зацикленность. Бессмысленность. Уж точно не эта начинка виделась ему за аппетитным, возвышенным «она пишет книгу». Его несгибаемая, где-то раболепная тяга к искусству, много лет прилеплявшего его к около-культурным тусовкам, здесь влепила ему нежданную оплеуху. Однако интуиция не обманула: человека, адаптирующегося к чужим недостаткам столь же быстро, как Макс, найти сложно. Он любит недостатки других даже больше, чем ненавидит собственные.
И вот спустя месяц я, наконец, берусь за детство, отправляю ему первые два абзаца принтскринами в воцапе, которые он тут же читает.
Без имени: «Молодец! Продолжай!»
D: «Не знаешь, как убрать эти голубые флажки в Ворде?»
Без имени: «Разве не здесь?» – на ответном снимке экрана нужная кнопка обведена черным. И как люди это делают?
D: «Тебе понравилось вообще-то?» – Макс давно потерял интерес быть дипломатичным. А может я просто не застала его с этим навыком. Мы оба работаем над чем-то внутри, годами барахтаясь в ловушках своего подсознания. Он пытается научиться не разрешать другим быть важнее себя, поэтому по-детски прямолинеен.
Без имени: «Ну а будут позже ответы на твои же вопросы? Почему не выключила чайник… почему не убежала…»
Не «не выключила». А «не сняла». Его семья уехала из Омска в Нью-Йорк до того, как металлические чайники в России обрели свистульку, но не обрели кнопку.
D: «А от этого зависит, нравится тебе или нет?»
Без имени: «Ну, отчасти да.»
Кажется, наши бесконечные «разговоры без пауз» запутывают его больше, чем распутывают.
Ответы. Я ищу их всю эту книгу. Почему чувствовать страшно. Почему нужно много людей и в то же время никто не нужен. Почему так нестерпимо хочется убежать, когда только что обнимали. Почему давать так сложно, а брать всегда мало. Почему вот это все раздевать неприглядное не стыдно, раздеваться не стыдно, а плакать – стыдно.
И да, почему я просто не пошла и не сняла чайник с плиты сама? Тогда родителям пришлось бы кричать и ненавидеть друг друга по какому-то другому поводу.
Нет, они не были ужасными. Не были злыми, не были жестокими.
Они любили меня и, не поверите, но по большей части любили друг друга.
А может и нет. Я не знаю.
Это главный ориентир, который размывается у таких людей, как я. Мы так много наблюдали за не тем на месте нежности, понимания и принятия, что любовь и стала для нас «не тем». Любовь – без свиты из сложностей, драматизма, треугольников, соревнований и преодоления – неизменно попадает в спам. Как нечто неопознанное.