Незнакомцы на мосту - стр. 42
Во время последовавших предварительных слушаний по делу один из участвовавших в аресте офицеров иммиграционной службы показал: «Когда мы обыскивали личные вещи нелегального иммигранта, нам попался на глаза счет из магазина, выписанный на фамилию Голдфус, и мы спросили, кто это.
– Это я, – ответил Коллинз.
«После того как он полностью оделся, – дал показания под присягой офицер СИН США Фарли, – я начал укладывать его вещи в его же чемоданы. Однако подозреваемый высказал недовольство тем, как я обращался с принадлежавшим ему имуществом, и попросил разрешения самому все упаковать. Мы дали необходимое разрешение, и он принялся укладывать каждый предмет чрезвычайно бережно, причем как одежду, так и другие свои пожитки. В процессе упаковки чемоданов он иногда брал некоторые предметы, лежавшие в разных местах комнаты, и выбрасывал их в корзину для мусора. К тому времени, когда он закончил укладываться, корзина оказалась наполовину заполнена выброшенными им вещами».
Офицер службы иммиграции рассказал, что Абель оставил на подоконнике несколько баночек с красками для живописи, но выбросил в корзину связку карандашей, пару упаковок бумажных носовых платков «Клинекс», какую-то проволоку, обрывки бумаги и шесть книг. (Среди книг оказались «Пингвин по кличке Хейзл», «Ночи любви и радости», «Истории от Рибальда», «Время жить и время умирать», «Три пьесы» и альбом «Картины из собрания музея в Сан-Паулу».)
Пока Абель упаковывал свои вещи, за ним пристально наблюдал Роберт Шоненбергер, старший следователь иммиграционной службы.
«По завершении укладки, – показал Шоненбергер, – он попросил разрешения заново упаковать один из больших чемоданов, чтобы переложить часть оборудования из кофра для фотоаппарата в этот чемодан. И в процессе переупаковки я заметил его попытку спрятать какие-то бумаги из чемодана в правом рукаве пиджака, который был на нем. Я потянулся, ухватил его за руку и извлек три бумажных фрагмента. Два из них оказались не более чем полосками с несколькими строками, нанесенными на каждую. Слова были написаны по-испански. Одна записка начиналась со слова «Бальмора». Начало другой выглядело как «Ин Мекс». Я также заметил слово «Чихуахуа» внутри одного из текстов. На третьем листке, разделенном на графы, содержались группы цифр. По пять цифр в каждой группе. Мне показалось, что там было восемь строк. Восемь или, быть может, десять».
Продолжение письменных показаний самого Абеля выглядело так:
«По прошествии примерно часа офицеры иммиграционной службы велели мне одеться, забрали упакованные чемоданы и остальное мое имущество, а меня заковали в наручники. Затем я был выведен из номера. Прежде чем покинуть отель, я по их просьбе дал им разрешение оплатить аренду номера по факту проживания (до 21 июня), и меня заверили, что я буду в установленном порядке выписан из гостиницы.