Нежность - стр. 69
Вспоминает Н. Михалков: «Я не знал нового телефона Тани, поскольку она недавно переехала. Знал только, что живет она на проспекте Вернадского в каких-то «цветных», как она написала в письме, домах. Больше не знал ничего. Я вышел в ночную весеннюю Москву, поймал такси и сказал: «Проспект Вернадского». В машине тут же отрубился. Шутка ли: столько переживаний, выпивок, чуть не сутки в самолете, да еще и разница во времени девять часов. Короче, открываю глаза, таксист спрашивает: «Какой дом?» Я отвечаю: «Налево!» А сам понятия не имею, куда ехать. «Направо, прямо… Стоп!» Выхожу. Точно помню, что никогда тут не был. Но дома и в самом деле – «веселенькие» такие. Захожу в первый попавшийся подъезд. Утыкаюсь в дверь и звоню. Три часа ночи. Никто не открывает. Упершись головой в стенку, начинаю дремать. Дальше ничего не помню… Проснулся я рядом с Таней в ее маленькой, чистенькой, с криво наклеенными обоями квартирке на первом этаже. Оказывается, ткнув пальцем в первый попавшийся среди тысяч других звонок, я пришел именно к ней!..»
Спустя несколько дней Михалков сделал Татьяне официальное предложение. Она его, естественно, приняла. А свадьбу они сыграли через несколько месяцев, причем не в Москве, а в Грозном, где Михалков осенью 73-го снимал свою первую картину – «Свой среди чужих, чужой среди своих». Никита договорился с властями города о регистрации без очереди, и молодых расписали в тот же день. Без белого платья, без черного костюма… Праздновали всей съемочной группой, что называется, по-студенчески.
В год выхода этого фильма на экраны страны – в 1974-м – в семье Михалкова случилось прибавление: родилась девочка, которую назвали Анной. Вспоминает Т. Михалкова: «Анну я вынашивала на подиуме. Более легкой работы найти для меня не смогли, и я до семи месяцев демонстрировала модели. Брюки уже не застегивались: я их придерживала рукой и ходила по «языку» в распашонках… Иногда, правда, Никита увозил меня на свои съемки, а потом писал в Дом моделей объяснительные. Необычные, в форме заявки на сценарий. Он так красиво описывал в них причину моего отсутствия, что все манекенщицы заслушивались…
Аню я рожала в роддоме на Шаболовке. Помню, привез меня туда Никита, а нянечки говорят: «Все делай сама, залезай и рожай!» «Да я не знаю как», – говорю. Никакой реакции. Пришлось пообещать им книжку стихов Сергея Михалкова. После этого помогли…
Я ни с кем предварительно о роддоме не договаривалась и ничего заранее не покупала. Из-за суеверия. Когда мы привезли Аню из роддома, быт у нас был настолько неустроен, что пришлось положить ее в коробку, а кормить чуть ли не из водочной бутылки с приделанной к горлышку соской. Когда к нам приехала моя мама, она ужаснулась. Всю войну, говорит, прожила, но такого еще не видела!..