Нежность - стр. 51
Поскольку свою кооперативную квартиру на улице Герцена Миронов оставил Градовой (его мама долго потом не могла простить этого бывшей невестке), а однокомнатная квартира Миронова в Волковом переулке была слишком мала, ему пришлось переехать к Голубкиной – в ее новую квартиру на Селезневской улице, рядом с ЦТСА. Произошло это в феврале 1974 года. Миронов приехал не с пустыми руками: привез зеленое кожаное кресло, старинную лампу и… импортный унитаз, который в те годы считался жутким дефицитом. Голубкина потом шутила, что новый муж приехал к ней со своим сортиром.
Вспоминает Л. Голубкина:
«Все Менакеры – люди с прекрасным юмором. Александр Семенович, отец Андрея, однажды мне сказал:
– Знаешь, Лариса, Андрей очень тяжелый человек. Ты с ним не справишься.
Я возразила:
– Александр Семенович, почему вы все его ругаете? Папа говорит – тяжелый, мама – тяжелый. Оставьте нас в покое. Мы сами разберемся!..
Андрей очень серьезно, даже с азартом относился к семейным традициям. Очень любил повторять:
– Сéмью надо делать, Лариса. (Причем именно так и говорил – с ударением на «е».) – Так просто ничего не бывает.
Он был прав. Я действительно поняла: если хочешь делать семью – ее надо делать. Мы делали нашу семью любовно.
В первое время он часто заводился по какому-либо поводу, и пару раз я ему сказала:
– Андрюша, я же тебя сюда не звала. Больше всего на свете я боюсь выяснения отношений. Мне это неинтересно, и никому не нужно выяснять, кто лучше, кто хуже, кто главней и кто не главней. Все распределится и разложится по своим полкам само собой…
Скандалов не было, мы практически не скандалили. Разве что иногда конфликтовали.
– Знаешь, Андрюша, – говорила я ему, – по-моему, ты меня совсем не любишь.
А он отвечал:
– А я то же самое думаю как раз про тебя. Что ты меня не любишь…
Все равно получилось, что он оказался главным в нашем доме. Ему для этого не надо было даже размахивать кулаками, топать ногами. Он бывал грозным, но чаще по пустякам. Если Андрюша брался за что-нибудь в доме, все тут же понимали: на данный момент это главное, что он вообще делает в жизни, – столько эмоций вкладывал! Злился, если страдало его самолюбие хозяина, самолюбие человека, который все умеет делать в доме лучше всех. Когда он ругался, мы с Машей смеялись. Помню, однажды мы выносили стол (маленький красивый старинный столик) из Машиной детской. Андрей не мог сообразить, как просунуть стол в дверь, разозлился из-за этого и заорал. А Маша, крошка, подошла и говорит:
– Мам, чего это с ним?
Он вдруг очень удивился и спросил: